Фёдор Савельевич Конь (около 1540 - после 1606) -- крупнейший русский зодчий рубежа XVI - XYII веков, носивший высокий персональный титул "государев мастер" (царя Бориса Годунова), выдающийся строитель крепостных сооружений и храмов: каменных стен и башен Белого города Москвы. Федор Савельевич Конь, судя по всему, происходил из Смоленской губернии, поскольку его родственники упоминаются как вкладчики Болдина монастыря под Дорогобужем. Возможно, ему принадлежали интересные сооружения этой древней обители -- собор и колокольня с пирамидой маленьких полукруглых кокошников, несшей небольшую главу. Обе постройки были взорваны немцами в 1943 г.

Родился 4 июля 1556 в семье дорогобужского плотника Савелия Петрова. Отец его часто уезжал в Москву на заработки, куда привез и 9-летнего сына для обучения плотницкому и строительному делу. Вскоре отец умер. Приученный с детства к стройке, подросток с артелью плотников ставил дворы и церкви. Выделяясь необыкновенной силой и выносливостью он получил прозвище Конь. Жил на Арбате, на дворе попа, у которого выучился грамоте. Чрезвычайное притеснение, испытываемое им со стороны царских чиновников, а также искренне желание учиться каменному делу заставило его покинуть Москву. Он отличался редкой скромностью и обладал большими способностями к строительному ремеслу. В Страсбурге Федор 3 года учился у строителя Лоне, а затем 6 лет работал во Франции, Бельгии, Дании, Польше, Италии. В последней -- 2 года в Лугано, где так хорошо зарекомендовал себя в глазах Иннокентия Барбарини, под руководством которого работал, что удостоился лестной оценки: “ Если вы останетесь в Италии, то из вас выйдет великий инженер и архитектор”. Однако Ф. Коня тянуло на родину. В марте 1854 года он появился в Москве и подал челобитную Ивану Грозному. За побег в чужие земли - Коня наказали и посадили в Ямскую избу, но ненадолго. Спустя несколько лет зодчему предложили его первую серьезную работу - строительство укреплений Белого города. За возведение крепости в короткие сроки зодчему были пожалованы царским сановником Борисом Годуновым «кусок парчи и шуба», он также был допущен до царской руки. Строительство стен Белого города принесло ему славу. В 1597 году Ф. Коня послали в Смоленск - строить крепость. О строительстве Смоленской крепости Б. Годунов писал: "Построим мы такую красоту неизглаголенную, что подобной ей не будет во всей поднебесной... Смоленская стена станет теперь ожерельем всей Руси... на зависть врагам и на гордость Московского государства".

План строительства крепости, составленный Федором Конем, характеризует его и как человека, до тонкостей знавшего все сложности организации строительных работ небывалого масштаба, и как крупного военного специалиста, возводившего крепости не только с учетом сложившегося плана города и требований русского военного зодчества, но и в соответствии с достижениями мирового военного искусства той поры. В последние годы жизни Федор Конь по заданиям приказа каменных дел переезжал из города в город, строя и ремонтируя монастыри, храмы и боярские палаты. Наследие единственного на Руси конца XVI - начала XVII веков «мастера церковных, палатных и городовых дел» Федора Савельевича Коня оказала большое влияние на многих зодчих. Оно заняло достойное место в истории русской национальной архитектуры.

Памятник Федору Коню - одна из достопримечательностей Смоленска. Посвящен русскому зодчему второй половины XVI века Федору Савельевичу Коню, построившему дошедшие до наших дней городские стены и башни Смоленска в 1596-1602 годах, а также каменные стены и башни "Белого города" в Москве, построенные в 1585-1593 годах по линии нынешнего Бульварного кольца столицы, и снесенные в XVIII веке. Он был установлен в 1991 году, возле первой из отреставрированных крепостных башен - Громовой скульптором О.Н. Комовым. Архитектором памятника был А.К. Анипко.

крупнейший русский зодчий рубежа XVI - XYII веков, носивший высокий персональный титул «государев мастер»

Проекты

Конь известен как строитель крепостных сооружений и храмов:

• каменных стен и башен Белого города Москвы (1585-1593; по линии нынешних бульваров);
• мощных городских стен Смоленска (1596-1602);
• ансамбля Пафнутьева монастыря в Боровске ;
• ансамбля Болдинского монастыря под Дорогобужем .

Постройки Коня отличались высокой техникой строительства, продуманностью конструкций, большим архитектурным мастерством. Их стилистические особенности демонстрируют влияние итальянского ренессанса.

Биографические данные

Исследователи предположительно считают Федора Коня выходцем из Троицкого монастыря в Болдине. В 1594 году Фёдор Конь сделал вклад в Болдин монастырь (35 руб.), с Болдиным были связаны и родные Коня: в 1600 году «с Москвы из суконного ряду Федор Петров сын, а Федора Коня пасынок, дал вкладу 20 руб.; среди работников Болдина монастыря сын Коня Мартин Иванов».

О жизни зодчего известно немного: краткие и отрывочные записи в источниках конца XVI - начала XVII века дают лишь некоторые представления о нём. К таким источникам относятся приходные и расходные книги Болдина - Троицкого монастыря под Дорогобужем за 1568-1607 годов, наказы и грамоты царя Федора Иоановича 1591 г. и 1595 г., различные хронографы и летописцы XVII века.

Последнее упоминание о Фёдоре Коне (1606 год) опубликовано Р. Г. Скрынниковым . В популярной литературе Коню без каких бы то ни было оснований приписываются некоторые сооружения времён Романовых (например, укрепления Новоспасского монастыря).

Память

• Дмитрий Кедрин воспел Коня в поэмах «Конь» и «Зодчие».
• У подножья Смоленской крепостной стены поставлен памятник Фёдору Коню.

Федор Савельевич Конь - пожалуй наиболее известный и легендарный из русских зодчих средневековья. В его лице Московская школа каменного градостроения, основанная итальянскими мастерами на рубеже XV и XVI веков, окончательно сформировалась и утвердилась уже как русская национальная традиция.

Федор Конь снискал себе славу как строитель двух грандиозных оборонительных сооружений своего времени – Белого Города Москвы и Крепости Смоленска.

Год рождения мастера неизвестен. В Хронографах XVII особо отмечено, что это был «мастер из русских людей».
Исследователи считают Федора Коня выходцем из села Болдина под Дорогобужем, поскольку он неоднократно упоминается в приходно-расходных книгах Болдина-Троицкого монастыря как вкладчик, а его сын Мартин – как наемный работник, получавший в нем жалованье. Причем, что интересно, в этих книгах последний назван «Мартин Иванов сын Коня» и сообщается, что он также имел прозвище «Конь». Это дает основания полагать, что настоящая фамилия зодчего была Иванов, а Конь – прозвище, связанное с какими то личными качествами, либо полученное по наследству.
О раннем периоде жизни и творчества Федора Коня почти ничего не известно. Впервые в источниках он упомянут только в 1591 году (когда Белый Город был уже практически построен), где назван «церковным и палатным мастером». Это позволяет думать, что на раннем этапе своей трудовой биографии зодчий создавал храмы и жилые постройки, хотя ни одна из них нам доподлинно не известна. В более поздних источниках он уже именуется только «городовым мастером» и «государевым мастером». Надо полагать, что к 1586-му году он уже был известным и опытным зодчим, имевшим солидный послужной список. Иначе бы он вряд ли был избран руководить новой грандиозной стройкой, затеянной на Москве.

Царь Федор Иванович, вступив на престол в 1584 году после смерти своего отца Ивана Грозного, в том же году «повеле заложити на Москве город каменной» и нарек ему имя «Царев Белый каменной город». Новая стена должна была защитить Большой Посад – часть Москвы за пределами Кремля и Китай-города. Уже при Иване Грозном Большой Посад был обнесен валом, называемым в источниках «земляной осыпью», имевшим в ширину 3 сажени (около 6,5 метров), и видимо около 6 метров высоты. Новая стена должна была вырасти позади этого вала и повторить его очертания.
Сразу после царского указа начались организационные мероприятия, подготовка места и завоз материалов, а к самому процессу строительства приступили лишь в 1586 году. Кирпич для постройки изготавливался в Москве, а известь и белый камень возили из подмосковного села Мячково. На подвозе материалов были задействованы (в качестве городовой повинности) крестьяне из ближайших к Москве сел и деревень, а также монастыри.
По свидетельству английского купца Джерома Гарсея, жившего в то время в русской столице, на эту стройку было собрано семь тысяч каменщиков, которые работали по найму, получая за свой труд денежную плату. Деньги на строительство выделялись из государевой казны, а кроме того, по словам того же Гарсея, особым налогом обложили всех московских купцов, в том числе иноземных, имевших в Москве торговлю.
В июле 1591, когда крепостные сооружения Белого Города были в основном построены, Москва подверглась нападению крымского хана Казы-Гирея. Новые стены надежно защитили город - татарам в этот раз взять Москву не удалось. Судя по сохранившимся записям, некоторые строительные работы на белогородской стене продолжались до 1593 года.

К настоящему времени от укреплений Белого Города не осталось практически ничего. Они все были разобраны в 70-80 годах XVIII века «за излишностью, ветхостию и неудобностию», и потому судить о том, что они собой представляли, мы можем лишь по археологическим раскопкам, описям XVII-XVIII веков, гравюрам и сведениям иностранцев, видевших стены Белого Города в период их существования.
Согласно описи 1701 года длина стены равнялась 4463 и? саженей (около 9,6 километров) и состояла из 27 башен и 28 прясел. Фундаменты, судя по сохранившимся фрагментам, были полубутовыми и представляли собой две стенки из известняковых блоков, между которыми был насыпан белокаменный щебень, пролитый известковым раствором. В местах со слабым грунтом и высоким уровнем грунтовых вод в дно котлована (ниже фундамента) были забиты дубовые сваи, соединенные по верху сосновыми брусьями. Сами стены, скорее всего, также были полубутовыми, из кирпича с забутовкой кусками белого камня различных размеров, залитых известковым раствором, и имели белокаменный цоколь. Судя по описям и гравюрам начала XVIII века, зубцы (мерлоны), стоявшие вдоль боевого хода, были двурогими – в виде ласточкина хвоста, наподобие Кремлевских. В том месте, где стена пересекала реку Неглинную, в ней были устроены две арки, в описях называемые «трубами», защищенные подъемными железными решетками.
Самая мощная башня Белого Города – круглая Алексеевская – была пятиярусной и имела высоту 12 и 2/3 сажени (около 27 метров) без учета кровли. Она имела многошатровую кровлю и поэтому называлась также Семиверхой. Башня контролировала стратегически важную переправу – Крымский Брод, место, где согласно преданию крымские татары обычно переходили Москву реку.
По свидетельству современников, стены и башни Белого города, оправдывая свое название, были обмазаны известковой побелкой и имели белый цвет, ярко выделявший их на фоне деревянных построек посада.
Иностранцы, посетившие Москву в XVII и XVIII веках (Стефан Гейс, Адам Олеарий, Жан Стрюйс, Яков Рейтенфельс и другие), в своих воспоминаниях единодушно оценивали укрепления Белого Города как высокие, крепкие, красивые, отменной работы. Архидиакон Павел Алеппский, побывавший в Москве в 1653 году с посольством Антиохийского Патриарха Макария, написал что они «изумительной постройки».
По окончании строительства Белого Города общественный статус Федора Коня повысился весьма значительно. В официальных бумагах его стали именовать «государевым мастером» и по имени-отчеству (что делалось только в отношении высокопоставленных лиц), а также, судя по величине сделанных им в то время вкладов в Троицкий монастырь в Болдине, зодчий стал человеком вполне обеспеченным. Вскоре он вновь был призван на большое «государево дело».

Царским указом от 15 декабря 1595 года велено было князю Василию Звенигородскому, Семену Безобразову, дьякам Поснику Шипилову, Николаю Перфирьеву да городовому мастеру Федору Коню «ехати в Смоленеск делати государеву отчину город Смоленеск каменной». По прибытии на место всем им было предписано в короткий срок рассчитать потребное количество стройматериалов, определиться с путями их подвоза, а также определить «… сколко к которому делу надобет каких людей конных или пеших». Для контроля за расходованием казны, из числа смоленских «лучших людей» были назначены 10 целовальников (ответственных лиц, приведенных к присяге и целовавших на том крест), обязанных все расходы записывать в книги по статьям - «чтоб в денгах кражи не было».
В то же время царь Федор послал во все грады своих людей с приказом «имать» каменщиков, кирпичников и даже гончаров, «… а поимав их посылати в Смоленеск для каменново и кирпишново дела».
Официальная закладка крепости состоялась в 1597 году в присутствии специально для этого прибывшего «большого» боярина и царского конюшего Бориса Годунова.
С окончанием строительства Смоленской Крепости очень торопились, поскольку в январе 1603 года истекал срок перемирия с Польшей, бывшей в то время главной потенциальной угрозой Руси на западном направлении. В 1600 году Годунов, (уже избранный и помазанный на царство), издал беспрецедентный до сего времени указ о том, чтобы «… церквей каменных, и полат, и погребов, и всяких каменных дел, и горшков, и кувшинов, и печей, и жернов, и точил, и на гробы плит, сего лета не делали никто никак, ни которыми делы». Нарушившим этот указ грозила смертная казнь.

Официальное освящение Смоленского Каменного Града состоялось в 1602 году. Новая крепость имела периметр стен около 6,5 километров, 38 башен, 9 из которых - проездные. Стены были очень высоки – от 13 до 19 метров, при толщине около 6 метров. Ширина боевого хода стены достигала 4,5 метров – по нему можно было проскакать на тройке. По своим масштабам и боевым возможностям творение Федора Коня стало одной из сильнейших городов-крепостей Русского государства, уступая лишь Москве и Пскову. Крупнейшая башня Смоленского града – Фроловская (до наших дней не сохранилась), имела высоту 15 сажен без шатрового верха (около 33 м) и была пятиярусной. Судя по ее изображениям на гравюрах и иконах, была очень похожа на одноименную Фроловскую (впоследствии Спасскую) башню Московского Кремля.

Как показали проведенные в XX веке исследования, кирпич, из которого сложены стены Смоленской Крепости, отличается чрезвычайной прочностью, а мощный белокаменный цоколь уходит в землю на большую глубину (6-7 метров). Поляки, осадившие Смоленск в 1609 году, как ни старались, за два года осады не смогли ни пробить ее стен пушечными ядрами, ни взорвать фугасами, заложенными в подземные галереи.
Однако, слабое место у Смоленской Крепости все же нашлось. Лихорадочная поспешность в проведении строительных работ, допущенная после указа 1600 года, отразилась на качестве одного из восточных участков стены, кладку которого вели уже поздней осенью, чего обычно никогда не делалось – все каменные работы на Руси прекращались в начале октября и возобновлялись только к середине апреля. Предатель-перебежчик, смольянин Андрей Дедешин, показал польскому королю Сигизмунду III то место, где «град худ, делан в осени», и король «повеле по той стене бити, и тое стену выбиша». И лишь после этого полякам удалось войти в крепость, в которой к тому времени оставалось менее 400 боеспособных защитников.
Слава о Смоленской Крепости, благодаря этим трагическим событиям, разошлась далеко по Европе – в войске Сигизмунда III было много наемников из европейских государств, особенно немцев. В космографии конца XVII века, переведенной на русский язык, содержалось такое описание: «город Смоленск славен зело и крепок, стенами каменными толстыми и высокими обведен, и рвы глубокими, и всякими крепостями утвержден, строение Московского государя царя Федора Ивановича всеа Руссии».

Федору Коню часто пытаются приписать авторство еще целого ряда крупных каменных сооружений, совершенных в царствование Федора Ивановича, Бориса Годунова и даже Михаила Романова, в частности Астраханского Кремля, стен Пафнутьево-Боровского монастыря, Борисова-городка под Можайском, надстройку колокольни «Иван Великий» на один ярус, и так далее. При этом ищут черты сходства этих сооружений с единственной сохранившейся «подписной» постройкой мастера – Смоленской Крепостью. В некоторых случаях авторство Федора Коня вполне возможно, в других имеются серьезные возражения, но ничего нельзя утверждать наверняка. Что же касается архитектурного и конструктивного сходства – действительно, стены и башни Астраханской и Пафнутьево - Боровской крепостей очень похожи на смоленские. Но эту похожесть можно объяснить и так: авторитет Федора Савельевича Коня как зодчего был в свое время столь высок, что его сооружения служили своего рода эталоном, образцом для подражания, подобно тому, как иконы и фрески Рублева были впоследствии образцом для многих поколений русских иконописцев.

Конь известен как строитель крепостных сооружений и храмов:

• каменных стен и башен Белого города Москвы (1585-1593; по линии нынешних бульваров);
• мощных городских стен Смоленска (1596-1602);
• ансамбля Пафнутьева монастыря в Боровске;
• ансамбля Болдинского монастыря под Дорогобужем.

Постройки Коня отличались высокой техникой строительства, продуманностью конструкций, большим архитектурным мастерством. Их стилистические особенности демонстрируют влияние итальянского ренессанса.

Биографические данные

Исследователи предположительно считают Федора Коня выходцем из Троицкого монастыря в Болдине. В 1594 году Фёдор Конь сделал вклад в Болдин монастырь (35 руб.), с Болдиным были связаны и родные Коня: в 1600 году «с Москвы из суконного ряду Федор Петров сын, а Федора Коня пасынок, дал вкладу 20 руб.; среди работников Болдина монастыря сын Коня Мартин Иванов».

О жизни зодчего известно немного: краткие и отрывочные записи в источниках конца XVI - начала XVII века дают лишь некоторые представления о нём. К таким источникам относятся приходные и расходные книги Болдина - Троицкого монастыря под Дорогобужем за 1568-1607 годов, наказы и грамоты царя Федора Иоановича 1591 г. и 1595 г., различные хронографы и летописцы XVII века.

Последнее упоминание о Фёдоре Коне (1606 год) опубликовано Р. Г. Скрынниковым. В популярной литературе Коню без каких бы то ни было оснований приписываются некоторые сооружения времён Романовых (например, укрепления Новоспасского монастыря).

Память

• Дмитрий Кедрин воспел Коня в поэмах «Конь» и «Зодчие».
• У подножья Смоленской крепостной стены поставлен памятник Фёдору Коню.

Главная тема

Д ля любого смоленского жителя имя зодчего Федора Коня имеет поистине сакральный смысл. Вот уже не одно столетие каждый смолянин буквально с молоком матери впитывает, что смоленская крепость - грандиозное, величественное архитектурное сооружение, не раз спасавшее наш город от многочисленных бед и напастей - и есть дело рук этого человека, о котором (так бывает в судьбах великих людей, и нередко!) мало что известно из биографических фактов. Зато творения его таланта и трудов вызывают уважение и восхищение людей на протяжении веков.

Хотя, что касается биографии зодчего, то здесь имеется великое число всевозможных вымыслов, домыслов и просто художественных приукрашиваний.

Например, некоторые «достоверные» источники рассказывают нам о жизни Федора Коня вплоть от точной даты (4 июля 1556 года), места его рождения (Дорогобуж) и до довольно полного описания его жизни.

Один из таких вариантов «жизнеописания» выглядит так: в девятилетнем возрасте вместе с отцом приехал в Москву, жил на Арбате, обучался у инженера Иоганна Клеро, ставил хоромы немцу Генриху Штадену, которого как–то в гневе избил и был вынужден бежать из столицы и скрываться в Герасимо–Болдинском монастыре, где возглавил монастырское строительство и стал автором ансамбля Болдинского монастыря, а затем и Одигитриевской церкви Иоанно–Предтеченского монастыря в Вязьме и т.д. и т.п.

По другой версии, после избиения немца Штадена (заметим, иноземца Федор Конь бьет во всех версиях) будущий великий зодчий бежит уже за границу в Страсбург, где три года учится у строителя Лоне, а затем шесть лет работает во Франции, Бельгии, Дании, Польше, Италии.

К сожалению (а может быть, к счастью), все эти рассказы не более чем художественные вымыслы, пусть и сочиненные, скорее всего, из самых благих побуждений (согласитесь, есть в них что–то схожее с реальной биографией еще одного великого русского - Михаила Ломоносова).

На самом деле, если следовать строгой исторической правде, о Федоре Савельевиче Коне нам практически ничего не известно. Ни точной даты его рождения, ни места рождения, ни даже его точного имени. Дату его рождения можно лишь довольно условно определить как «середина XVI века». Место рождения, с огромной натяжкой, можно отнести все–таки к Свято–Троицкому Герасимо–Болдинскому монастырю, поскольку отрывочные упоминания о нем и его деятельности исследователи находят в монастырских приходно–расходных книгах.

С именем тоже нет никакой ясности. Различные исторические источники называют Федора Савельевича Коня и Конем Федоровым, и Кононом Федоровым, и даже Кондратом Федоровым. В расходных книгах Троицкого монастыря в Болдине за 1591 г. упомянут «Мартин Иванов сын Коня». Это позволяет предполагать, что Иванов - настоящее имя Федора Савельевича Коня. Конем называли и сына зодчего; тот же источник свидетельствует, что Мартин Иванов сын Коня имел «прозвище Конь».

Достоверно одно: мастер Федор Савельевич Конь был русским человеком, «из русских людей». Это особо подчеркивали составители Хронографа 1617 года и более поздних летописных сборников. Тем не менее, всей России этот великий человек известен как Федор Савельевич Конь, и чтим мы его не столько за какие–то факты его биографии, сколько за его великие творения, коих доподлинно известно только два. Зато каких! Белый (Царёв) Город в Москве и Смоленская Крепость. О них и расскажем подробнее.

Белый город

Белый (или иначе Царев) город - величайшее сооружение Москвы - до наших дней не сохранился; во второй половине XVIII века стены и башни его были разобраны «за излишностию, ветхостию и неудобностию». Однако ряд архивных и литературных источников и отчасти материалы археологических находок, вскрытых в связи со строительством Московского метрополитена и рытьем котлована под коллектор московской теплофикационной сети в районе Солянки, дали возможность составить представление об этом выдающемся инженерно–архитектурном творении Федора Коня.

Стена Белого города имела протяженность более 9,5 километра. Начиналась она от угловой юго–восточной башни Китай–города и шла вверх по берегу Москвы–реки до устья реки Яузы, откуда поворачивала к северу и по нынешнему Бульварному кольцу Москвы вновь шла к Москве–реке и направлялась на Кремлевскую Водовзводную башню.

Чередуясь друг с другом, стены и башни Белого города то плавно спускались, то также плавно поднимались по рельефу и образовывали в плане неправильное, слегка изогнутое полукольцо, охватывавшее территорию в 695704 квадратных сажени. В состав этого сооружения входило 27 прясел, соединявших 10 воротных (проездных) и 17 глухих башен высотой от 6 до 9 сажен (в одном случае - 12 саженей). Наибольший размер прясел между башнями был 286, а наименьший - 103 сажени. В среднем же расстояние между башнями равнялось 159 саженям.

Названия воротных башен (ворот) Белого города и по сей день на слуху каждого жителя Москвы: Арбатские, Никитские, Покровские, Тверские, Сретенские, Мясницкие, Яузские… Все они увековечены и на современных картах нашей столицы. На строительстве Белого города было занято семь тысяч каменщиков. Строительство продолжалось с 1586 по 1593 год. Современники, в том числе многие иностранцы, исключительно высоко оценивали архитектурно–художественные достоинства творения Федора Коня, придававшего старой Москве большую красоту, стройность, величие. Что же касается военно–инженерных достоинств Белого города, то еще до окончания строительства они, по–видимому, произвели такое впечатление на подошедшего летом 1591 года к Москве со своим войском крымского хана Казы–Гирея, что тот не решился на штурм города и поспешил отступить от русской столицы. С постройкой Белого города Москва не только получила третий пояс каменных крепостных стен, отвечавших требованиям военно–инженерного и архитектурно–строительного искусства конца XVI века, но и приобрела величественную оправу, существенным образом изменившую ее силуэт.

Несмотря на то, что «величества ради и красоты» новый пояс укреплений Москвы был назван Царьградом и именовался «Царев Белой каменной город», - царевым он величался, по–видимому, редко и преимущественно в официальных источниках. Народ же всегда называл его Белым. Градостроительное значение стены было огромно; получив название Белой, она дала наименование и Большому посаду, который после ее создания весь в целом также стал называться Белым городом.

Привлекавшие внимание зрителя цветом, строгостью архитектуры и неприступностью, укрепления Белого города ярко выделялись на фоне деревянных построек и зелени и четко ограничивали пространство быстро растущей столицы. Они придавали ей определенную компактность и обогащали ее облик.

Весьма ощутимо художественный облик Москвы изменился за счет башен Белого города. Замыкая перспективы улиц и закрепляя места пересечения их с дорогами, они как бы перекликались с церквами и колокольнями, верхушки которых маячили над морем крыш жилых домов, торговых лавок и различного рода хозяйственных построек. Их шатровые кровли сделали облик города еще более острым и живописным. Особо важную роль в этом облике играли угловые многогранные башни стены. Отличаясь от других белгородских башен местами расположения, формой плана и высотой, они были главными высотными ориентирами Белого города, закреплявшими его крайние угловые точки. Осуществлявшие наблюдение за руслом Москва–реки, они как бы перекликались с вертикалью Ивана Великого и были маяками для всех тех, кто прибывал в русскую столицу по воде. Этими башнями Федор Савельевич Конь не только закрепил границы столицы, но и выявил ее главный фасад, включив в него Московский Кремль, который благодаря этому сохранил господствующее значение в системе разросшегося во все стороны города. Слава о Белом городе, о величественности его стен и башен и их обороноспособности распространялась далеко за пределы «Московии». Благодаря им Москва, уже давным–давно привлекавшая внимание путешественников и вызывавшая подчас удивление, стала для них своеобразным чудом света. Отмечая, что она выделяется среди всех других русских городов, они очень часто восхищались ею так, как не восхищались никаким другим европейским городом. «Имать же Российское царство многи грады каменныя и твердыя, паче же всех Москва, град царствующий величеством зело превеликий, и крепок, тремя стенами каменными огражден, ему же величеством и крепостию едва во всей Европии подобен град обретается» , - говорится в итальянском описании всего света, переведенном в конце XVII века на русский язык.

Смоленская крепость

«Смоленское дело» - строительство вокруг древнего Смоленска мощной каменной крепости - следующая доподлинно известная страница творческой биографии Федора Коня. Хотя история возведения Смоленской Крепости хорошо известна нашим землякам, вкратце повторим ее.

Начало этого строительства было положено царским указом от 15 декабря 1595 года, коим князю Василию Звенигородскому, Семену Безобразову, дьякам Поснику Шипилову и Нечаю Перфирьеву, «да городовому мастеру Федору Савельеву Коню» предписывалось спешно отправиться строить «Государеву вотчину город Смоленеск каменой». Царский указ обязывал их по прибытии в Смоленск «наспех, не мешкая, с великим радением» установить на месте объем и условия строительства, определить потребность в рабочих, изыскать средства и способы заготовки и доставки к местам работы топлива, камня, кирпича, извести и прочих строительных материалов. Все это приказано «сметить и расписать подлинно, порознь, по статьям» , после чего Федору Коню и дьяку Нечаю Перфирьеву доставить смету в Москву на высочайшее рассмотрение и утверждение.

Указом предусматривался огромный перечень самых разнообразных организационных и подготовительных мер для форсированного развертывания работ по всему фронту строительства крепости. Содержание указа лишний раз убеждает, насколько нелепый, клеветнический характер носит обвинение русских людей в том, что они–де исстари были «задним умом крепки» и любили полагаться на «авось». Читая указ, нельзя не поражаться деловой предусмотрительностью его составителей, их умением не только декларировать главные задачи строительства, но и практически учитывать каждую его деталь: «где что делати, и сколь далече от города Смоленеска, и сколько верст возити лес на сараи и дрова к известному и кирпичному сжению, или где лес на сараи и на дрова близко в тех местах, где сараи делати и кирпичь и известь жечь, и как которые запасы возити в Смоленеск, сухим ли путем или водным, и сколько верст…»

Указом предусматривались также меры контроля за расходованием отпускаемой на строительство казны «чтобы в денгах кражи не было» и меры предупреждения взяточничества, чтобы под страхом смертной казни руководители строительства и их подручные «посулов не имали никто, ни у кого, и не корыстовались никто ничем никоторыми делы» .

К весне 1596 года основные подготовительные работы были закончены, и смета строительства утверждена. На закладку крепости в Смоленск был «нарочно для того послан» сам Борис Годунов. В строительстве Смоленского «каменного города» участвовала вся страна. Как отмечает летописец, «делаши его всеми городами Московского государства». Камень и известь для строительства «возили из дальних городов всея земли». Для «Смоленского дела», помимо привлечения вольнонаемных рабочих, в государстве была проведена почти поголовная мобилизация каменщиков, кирпичников и даже горшечников. Москва всячески торопила окончание Смоленской крепости до истечения в 1603 году срока двенадцатилетнего перемирия с Польшей.

В 1602 году Смоленская крепость была закончена, оснащена артиллерией и торжественно освящена. Она представляла собой величественное сооружение. Протяженность ее стен по данным 1681 года составляла «три тысячи тридцать восемь сажен с аршином и с полуседьмым вершком» (т. е. 6,38 км). Крепость состояла из 38 прясел средней высотой 9,6 метра и толщиной 4,9 метра. Прясла соединяли 29 глухих и 9 воротных башен. Башни были в плане прямоугольные и многогранные («грановитые»). Высота их была от 15 до 18 метров, а пятиярусная Фроловская башня, увенчанная двуглавым орлом, достигала 22 метров. Расположенная над Днепром в начале главной улицы Смоленска, эта башня играла роль парадного въезда в город. Другими парадными воротами служила Молоховская башня, расположенная при въезде в Смоленск с южной стороны.

Смоленская крепость - вершина творчества Федора Коня. Художественный гений зодчего проявился в торжественно–горделивом великолепии стен и башен крепости, в особой тонкости и благородстве их пропорций, в изящной форме белокаменных порталов, нарядных декоративных поясков и профилированных карнизов, в искусном оформлении бойниц. По строгой красоте и величественности смоленское детище Федора Коня не имело равных себе среди оборонных сооружений Московской Руси.

В то же время в конструкции крепости ярко проявилась огромная научно–техническая эрудиция зодчего, сказались его мастерство и изобретательность военного инженера–фортификатора. Это нашло свое проявление не только в глубоко продуманном размещении сооружений крепости, связанным с ее оборонным назначением, с особенностями рельефа и гидрологии города, и не только в оборудовании стен и башен удобными для наблюдения и ведения огня боевыми нишами, но и в устройстве дополнительной средней линии бойниц, что делало Смоленскую крепость более недоступной для противника.

Смоленской крепостью закрывается перечень сооружений, доподлинно принадлежавших творчеству Федора Коня.

Однако серьезные исследования российского архитектора–реставратора, историка, искусствоведа, известного специалиста по древней русской архитектуре, а в особенности крепостному оборонному зодчеству Владимира Владимировича Косточкина позволяют (хотя и лишь с известной степенью достоверности) пополнить этот перечень пятибашенной крепостью Борисова городка под Москвой и комплексом церковных и палатных сооружений в подмосковном селе Вяземы, служившем летней усадьбой Бориса Годунова.

Борисов городок

Царев–Борисов городок - вотчина Бориса Годунова на берегу реки Протвы с дворцовым комплексом, окруженным крепостными стенами, и стоящей вне укреплений церкви во имя святых Бориса и Глеба (ныне это село Борисово в 11 километрах от города Можайска Московской области).

Прямым доказательством большого каменного строительства в селе Борисове на рубеже XVI–XVII веков, наверняка связанного с постройкой крепости, являются слова владимирских кирпичников, которые в 1623 году писали царю, что они «кирпичное дело» делали не только в Москве, Смоленске и во Владимире, но и «на Борисове», а вместе с этим и именная роспись, поданная в 1628 году в Приказ каменных дел тульским кирпичником Силкой Миляевым «с товарищи», где сообщалось: «государевы старые кирпичники живут в Серпухове, а отцы их и оне бывали преж того у государевых у разных каменных дел в Смоленске и в Борисове и в иных городех» .

Расположение крепости, а также огромная дополнительная работа, резко повысившая ее обороноспособность, свидетельствуют о том, что данное сооружение было создано весьма опытным и высококвалифицированным городовым мастером, который, правильно выбрав для нее место, продумал и ее оборону, заранее предусмотрев возможные варианты атак противника.

Говоря о высоком военно–инженерном мастерстве строителя крепости Борисова, необходимо обратить также внимание, что наиболее высокие башни сложенной из кирпича и белого камня пятибашенной борисовской крепости стояли на береговой кромке холма, ориентируя крепость в сторону запруженной Протвы. Это очень сближало ее со Смоленской крепостью, главный фасад которой был также обращен к Днепру. Определенное сходство было и в архитектуре этих двух, по существу несоизмеримых по величине, оборонительных сооружений.

Башни крепости Борисова были близки также к Трехсвятской башне Белого города Москвы. Указанное сходство вряд ли было случайным. Это сходство, а также удачное место расположения и его неприступность дают возможность предполагать, что Борисов городок - последняя каменная крепость эпохи Бориса Годунова, созданная дальновидным политиком как сильный боевой форпост на подступах к Можайску, в самом деле может быть включена в число возможных построек «государева мастера» Федора Коня. Ведь после Белого города Москвы и стен Смоленска эта крепость, создававшаяся в условиях ухудшавшейся политической обстановки на западной границе, была новым государственным заказом, быстро и качественно который мог выполнить самый лучший, уже зарекомендовавший себя горододелец, пользовавшийся доверием правительства.

Вязёмы

В начале царствования Федора Иоановича, когда в Москве Приказом каменных дел готовились строительные материалы для нового пояса крепостных стен, Борис Годунов построил в Вяземах - загородной боярской вотчине - стройную белокаменную четырехстолпную Троицкую (позднее Спасо–Преображенская) церковь, рядом с ней поставил двухъярусную, трехпролетную белокаменную звонницу и сделал каменную плотину у пруда, превратив его в большой водоем.

Одновременно в Вяземах был выстроен, очевидно, и дом Бориса Годунова, который иностранцы называли «дворцом» или «прекрасным каменным замком». Благодаря этому Вяземы превратились в пышную подмосковную усадьбу царского правителя.

Пятиглавая Троицкая церковь в Вяземах, снабженная двумя симметричными приделами и соединяющей их обходной двухъярусной галереей, хорошо сохранилась до наших дней. О ее постройке летопись сообщает: в 1585–1586 гг. «да при царе Федоре Ивановиче всеа Русии, а по челобитью боярина Бориса Федоровича Годунова в селе его в Веземе зделан храм камен о пяти верхах» .

Величественность, подчеркнутая изысканность, необычайная пышность и совершенство декоративного убранства Троицкого храма хорошо показывают, что строил его весьма выдающийся, поистине царский мастер. Созданная им постройка по цельности, стройности и высоким качествам архитектуры стоит в одном ряду с крепостью Смоленска.

Тем же зодчим была построена, очевидно, и прямоугольная в плане звонница Троицкого храма, которая также обладает весьма высокими архитектурно–художественными достоинствами. Не исключено, что строитель Троицкой церкви и ее звонницы был главным руководителем работ по благоустройству и украшению Вязем и пользовался особым расположением их высокопоставленного владельца. Федор Конь вполне мог быть этим строителем. В 1586 году, когда работы в Вяземах были закончены, дальновидный государственный деятель Борис Годунов и отправил, возможно, Федора Коня в Москву, где нужно было приступать к постройке Белого города.

Заключение

Несмотря на то, что география выдающихся трудов Федора Коня охватывает большую территорию Московской Руси конца XVI - начала XVII веков (а может быть, и выходит за пределы «Московии»), мы, жители Смоленщины, всегда будем считать его «своим», смоленским. Поскольку во всей великой России только мы имеем возможность каждодневно воочию видеть дело рук его и поклониться памятнику «государева мастера», гениального зодчего XVI века, одного из немногих, чье имя донесла до нас история.

При подготовке использованы материалы:
В.В. Косточкин «Государев мастер Федор Конь»
С.М. Яковлев «Копилка старого смолянина»
Редакция выражает благодарность СОГБУ «Смоленский областной туристско–информационный центр «Смоленский терем» за помощь в подготовке и предоставленные материалы