Поварова Н.А. , студентка истор. ф-та КГУ (Кострома)

Эволюция структуры русской церкви в X-XIII вв. как общественного института

Христианская церковь представляет собой исторически сложившуюся систему с одной стороны объединяющую духовенство и мирян, с другой сто­роны систему органов власти и управления. Деятельность церкви во многом деятельность общественная и, естественно, ее взаимодействие на этом поле с государством и его органами. В странах средневековой Европы христианство выступило в качестве универсальной формы культуры, на основе которой ба­зировались социальные нормы и политико-правовые концепции. Специфика древнерусского государства выразилась в том, что, Православная церковь выполняла ряд функций, традиционно относящихся к компетенции государ­ственной власти, и являлась, таким образом, своеобразным придатком госу­дарственного аппарата. Христианство было принято Русью по решению го­сударственной властью, которая уже прошла определённый путь развития и должна была приспосабливаться к меняющимся условиям древнерусского общества.

Структура древнерусской церкви определялась направлениями её дея­тельности и эволюционировала по мере их развития. Таких сфер деятельно­сти можно выделить как минимум шесть: литургическая, культурно-идеологическая, публично-правовая, социально-экономическая, политиче­ская, как во вселенском масштабе, так и внутри страны, и внутреннее управ­ление церковной администрацией.

Наиболее целесообразно остановиться на публично-административных факторах церковной организации Руси Х-ХШ вв. Выделение домонгольского периода особого этапа в истории Русской православной церкви (РПЦ) право­мерно на основании того, что за это время сложился определенный тип взаи­моотношений церкви и государства, произошло размежевание сфер деятельности, что определило место церкви в жизни древнерусского общества. Мон­голо-татарское нашествие привело к установлению новой политической сис­темы вассалитета на Руси. В лице хана появилась третья сила, что привело к перераспределению сфер деятельности между государством, церковью и монгольской администрацией.

Сведения о начальной церковной организации в русских источниках случайны и отрывочны, а история в первые годы после крещения Руси с тру­дом поддается реконструкции. Однако установлено, что создание русской метрополии произошло не ранее 996 и не позднее 997-998 гг., в рамках цер­ковной реформы князя Владимира. В связи с формированием церковной ор­ганизации находится и вопрос о роли Десятинной церкви, заложенной в 989-990 гг. и по характеру представлявшей княжескую церковь, призванную слу­жить русским христианским центром. Учреждение митрополии предполагало дальнейшее развитие церковной администрации, т.к. термин «митрополия» означал кафедру старшего города, главенствующую над епархиями.

В истории устройства епархий на Руси можно выделить три этапа:

1. Конец X - первая четверть XI вв., когда были созданы епископ­ские кафедры в таких крупнейших политических центрах как Новгород, Бел­город, Чернигов, Перемышль, Туров, Полоцк, Переславль, Владимир Волын­ский.

2. Вторая половина XI в., когда епископское управление распростра­нилось на всю территорию Руси.

3. XII-XIII вв., когда в связи с установлением государственно–полицентрической системы, столица каждого отдельного княжества претен­довала на собственную епископию, в результате чего появились епископские кафедры в Смоленске, Рязани, Владимире Суздальском. Наличие епископии становилось демонстрацией политической независимости княжества. Новго­родская епископия с XII в. даже имела титул архиепископии, признаваемый Киевским митрополитом, но не Константинопольским патриархом. Таким образом, в самом принятии новгородским владыкой титула архиепископа, можно усмотреть политическую демонстрацию, связанную с оформлением особого республиканского строя Новгородской земли.

К середине XIII в. на Руси существовало 16 епархий. Церковно-административная структура сложилась не по византийским принципам ор­ганизации, а согласно русской государственной структуре и явилась продук­том ее внутреннего развития.

Необходимость материального обеспечения созданной административ­ной структуры вызвала к жизни древнерусскую десятину-пожалование на содержание церкви от княжеских доходов. Учреждалась десятина от даней, собиралась централизованно, и шла на нужды соборных церквей. Кроме того, взималась судебная десятина от пошлин и штрафов. Но если одни историки склонны считать, что она также собиралась централизованно, другие увере­ны, что судебная десятина была пожалована в виде предоставления церкви права суда по ряду дел с правом сбора в свою пользу судебных пошлин и штрафов. Размеры десятины как правило выдерживались и составляли 10 %. Десятина отсутствовала в римском и византийском праве, современная древ­нерусской десятина Каролингов была частной. Сходная система централизо­ванной десятины встречалась у славянских народов, наиболее близка к древ­нерусской была десятина польская, из чего можно сделать вывод, что русская десятина восходила к древней форме обеспечения служителей славянского языческого культа. Еще одну часть доходов церкви составляли торговые по­шлины, оформившиеся к концу XII в. как «десятая неделя от торга». На ру­беже ХП-ХШ вв. церковь ведала службой мер и весов. В начале XIII в. введе­на епископская подать с городов-погородье.

Публично-правовая сфера деятельности древнерусской церкви охваты­вала три широких области. По первому кругу дел - преступления по делам против веры, церкви и норм христианской морали, а также дела, касающиеся частного семейного быта, церковному суду подлежало все христианское на­селение страны. Другая сторона церковной юрисдикции выражалась в том, что суду епископа по всем делам подчинялось духовенство и так называемые «церковные люди». Третья сфера действия церковного суда охватывала лиц, феодально-зависимых от церкви. Некоторые исследователи связывают уста­новление церковной юрисдикции с необходимостью финансового обеспече­ния церкви. В этом свете церковная юрисдикция появилась в результате ди­рективы гражданской власти, зафиксированной в уставе князя Владимира «О десятинах и судах церковных». Ряд историков считает, что церковь подчини­ла своей юрисдикции те дела, которые находились не в публично-правовой сфере, а в ведение семьи или общины. На это указывает, в частности, пере­чень преступлений - разводы и «преступления против христианской мора­ли», составляющие, по сути, быт большой семьи, в одной из ранних редакций устава Владимира о судах. В более позднюю редакцию устава XIII в. вошли преступления против веры и церкви, волхование, чародеяние, переход в дру­гую религию, святотатство и т.д. Но восстание волхвов 1071 г. как общест­венно опасное явление подавляла власть светская. Церковному суду на деле подлежали те дела против веры, которые общественной направленности не несли (волхвование в виде применения опыта народной медицины).

Со временем, произошло дальнейшее размежевание сфер юрисдикции государства и церкви. Церковному суду предоставлялась сфера семейно-брачных отношений. Сфера общественной жизни регулировалась граждан­ским кодексом - «Русской правдой». Тем не менее, многочисленные списки церковных уставов запрещали светским чиновникам вступаться в церковные дела, под угрозой материальной ответственности и даже проклятия, видимо светская власть зачастую переступала границы сфер компетенции. Со време­нем, по мере расширения церковной юрисдикции в практику вошли смешан­ные суды и рассмотрение некоторых дел в двухступенчатом порядке. Цер­ковные уставы Владимира и Ярослава о судах основаны на древнерусской системе права, где в качестве наказания применялись штрафные санкции. Византийские пенитенциалы предусматривали в качестве религиозного нака­зания епитимию, а в качестве гражданского - наказания, связанные с члено­вредительством и казнью. Эксперимент по применению византийской системы наказания проводился при князе Владимире в рамках церковной реформы 996-997 гг. по инициативе греческого духовенства, но успеха не имел, так как отмена судебных штрафов подрывала финансовые основы государства.

Культовая практика первоначально осуществлялось священниками-греками. Со временем началась работа по подготовке собственных кадров. В церковном управлении для текущей деятельности в отсутствии церковных чиновников привлекались княжеские люди. По мере развития церковной ор­ганизации епископии обросли собственным штатом. Возглавлял его владыч­ный наместник, владычный тиун заведовал хозяйственной деятельностью, владычный мытник - сбором доходов от службы мер и весов, десятинник -собиравший долю от судебных пошлин. Из этого следует, что управление также строилось по образцу светской государственной структуры.

В церковную организацию входили также соборный клирос, монасты­ри, архимандритии. Соборный клирос представлял соборную организацию белого духовенства городов. В сферу их деятельности входила организация ежедневного богослужения, руководство священниками всех городских церквей или если в городе было несколько соборов, групп церквей, клирос имел значение коллективного органа управления церквями. Наиболее ранние упоминания о нем относятся к собору Св. Софии в Киеве в конце XI в., позд­нейшие в Новгороде, Смоленске, Владимире Волынском, Ростове. Источни­ки связывают учреждение клироса не с епископской, а с княжеской инициативой.

Создание монастырей восходит к первой половине XI в. В княжение Ярослава Мудрого были заложены монастыри св. Георгия и св. Ирины, ставшие местом религиозных отправлений княжеского дома. В течении XII-XIII вв., в Киеве действовали монастыри не только правящей, но и других княжеских линий.

Архимандритии были городскими организациями черного духовенства.

Внутриполитическая деятельность церковных иерархов на Руси X-XIII вв. выражалась, с одной стороны в посредничестве между князьями во время улаживания конфликтов, а с другой, в участии в широком соборе, если обсуждались вопросы престолонаследия в обход существующих традиций. По мере усиления роли церковной организации как землевладельца, увели­чивались противоречия церковной и светской властей, но они ещё не приоб­рели систематического характера.

Анализ структуры древнерусской церкви на протяжении Х-Х1П вв. по­казывает, что, хотя, административно она была подчинена Константинополю, но развивалась как национальная - ее территория совпадала с границами на­ционального государства, система церковного управления, церковная юрис­дикция развивались в соответствии с древнерусской государственной струк­турой. Хотя греки-митрополиты и стремились направлять деятельность Рус­ской церкви в соответствии с византийскими внешнеполитическими интере­сами, церковная организация и ее тесное взаимодействие с гражданской вла­стью препятствовали реализации подобных идей. Церковь находилась под гораздо более сильным влиянием княжеской власти. Так, епископские кафед­ры замещались на практике согласно воле и материальным возможностям князей, от митрополита требовалось только согласие. Хрестоматийным стал случай, когда в 1185 году ростовский князь Всеволод поставил епископа Лу­ку на кафедру вопреки воле митрополита. Таким образом, РПЦ зарождалась и оформлялась в условиях тесного взаимодействия с гражданской властью.

I Романовские чтения. «Романовский сборник» . Кострома. 29-30 мая 2008 года.

Русская церковь в 11 веке.

В одиннадцатом веке православная русская Церковь пережила период полного расцвета. Она получила своё иерархическое устройство и расширила далеко свои пределы. Церковное искусство достигло очень большой высоты. Киев стал не только государственным, но и одним из важнейших церковных центров.
Время расцвета Киевской Руси это время Ярослава Мудрого. Именно он много сделал для распространения христианства – строил города (Юрьев, Ярославль) и новые церкви (в том числе выдающиеся соборы Софии в Киеве и Новгороде), поставил дело подготовки священнослужителей из русских, перевода церковных книг с греческого языка на славянский. При нём Антоний Любечанин основал знаменитый впоследствии Киево-Печерский монастырь. Значение Киевской Руси Ярослава Мудрого в Европе было очень велико, и Киев стал одним из трёх крупных, после Рима и Византии, политических, торговых и церковных центров. В его стенах встречались представители Востока и Запада и были церкви не только греческого, но и римского обряда. Великий князь Ярослав сделал очень много для просвещения Руси. При нём был составлен сборник законов, известный под названием «Русской правды», который отличался большой гуманностью. Преподобный Нестор, первый русский летописец, очень точно выразил деятельность князя: «Владимир взорал почву, просветив её святым крещением; Ярослав, сын его, посеял на этой почве семена книжного учения, а мы пожинаем плоды просвещения».
Расцвету Руси и русской Церкви предшествовали события, имевшие большое значение в истории христианства на Руси.
После смерти Владимира один из его сыновей – Святополк начал междоусобицу со своими братьями, длившуюся целых четыре года. Женившись на дочери польского короля Болеслава Храброго и надеясь на его поддержку, он объявил себя киевским великим князем. Желая удержать за собой единодержавие, и больше опасаясь Бориса (его особенно любили киевляне), Святополк 24 июля 1015 года подослал убийц к своему брату, которые злодейски его умертвили. Князь Борис (в крещении Роман) был истинным христианином, полным кротости и незлобивости. 5 сентября во время молитвы был убит, по наущению того же Святополка, и другой его брат – Глеб-Давид, который также отличался большим благочестием и смирением. Братьям Борису и Глебу народная память создала культ невинных мучеников, ставших жертвами междоусобной борьбы честолюбивых князей за власть. В 1020 году их мощи были обретены нетленными и перенесены князем Ярославом в Киев, в церковь святого Василия, а потом в храм их имени в Вышгороде. К их гробнице стали стекаться толпы паломников, и у их гроба совершались многие чудеса. Православная церковь первыми причислила к лику святых Бориса и Глеба, отдавших свои молодые жизни за единение и консолидацию Древнерусского государства. В образе этих мучеников выражены представления о духовном совершенстве народа и поэтому их житие было излюбленным чтением русского народа в течении веков. Тут нужно отметить, что появление «Сказания о Борисе и Глебе» было связано с общей политической борьбой Руси за утверждение своей религиозной самостоятельности, стремлением подчеркнуть, что Русская земля имеет собственных предстателей и ходатаев перед Богом. Когда в 40-х годах 11 века Ярослав добился канонизации византийской церковью убитых братьев, потребовалось создание специального произведения, которое бы прославило подвиг страстотерпцев и мстителя за их гибель Ярослава.
Здесь нам придётся немного отклонится от повествования, чтобы дать некоторые понятия о почитании святых в Православной Церкви.
В преимущественном смысле святыми Церковь с самого начала своего существования называет тех людей, которые, очистившись от греха, стяжали Духа Святого в разнообразии даров Его и явили силу Его в нашем мире. По учению Православной Церкви, угодники Божии, составляя лик святых, молятся перед Богом о живых собратьях своих по вере, которым последние воздают молитвенное чествование. Чествование святых приобрело довольно обширный характер к началу пятого века. К концу первого тысячелетия Православная Церковь имела уже вполне сформированный список вселенских святых, празднуемых каждой Поместной Церковью. Большею частью святые делались сначала местночтимыми (в своих монастырях или в целых епархиях), а затем, по мере увеличения от них чудес, чествование их становилось общецерковным. Известность отдельных местных святых возрастала, им начинают строить храмы в самых различных уголках империи и за её пределами. С десятого века епископы, с целью придать культу святых больший авторитет и способствовать его распространению за пределы своих епархий, стали обращаться за одобрением к Римскому Престолу. Именно с этого времени и возникает канонизация. При императоре Василии (976-1025гг.), Симеоном Метафрастом и Иоанном Ксифилином был составлен свод всех святых, чтимых на всём пространстве Греческой империи. Этот свод по существу является основанием позднейших «Святцев Константинопольской Церкви», вошедших в состав святцев Киево-Печерской Лавры и через них в святцы Русской Церкви. Правила, которыми руководствовалась Русская Православная Церковь при причислении подвижников к лику святых, в общих чертах напоминают правила Церкви Константинопольской. Основным критерием канонизации служил дар чудотворений, проявленный при жизни и по кончине святого, а в некоторых случаях – наличие нетленных останков. Канонизация мыслилась церковным сознанием как факт проявления в Церкви Святости Божьей, действующей через облагодатствованного подвижника благочестия. Свидетельством такой святости могли быть:
1. Подвижники, угодившие Богу и послужившие пришествию на землю Сына Божия и проповеди Святого Евангелия (праотцы, отцы, пророки и апостолы).
2.Мученическая смерть за Христа или истязания за веру Христову (мученики, исповедники).
3.Чудотворения, совершаемые святым по его молитвам или от его мощей (преподобные, юродивые).
4.Высокое церковное первосвятительское и святительское служение.
5.Большие заслуги перед Церковью и народом Божьим (равноапостольные и цари).
6.Добродетельная, праведная и святая жизнь.
7.Большое почитание народом, иногда ещё при жизни.
Поскольку Церковная память – это народная память, то Русская Церковь имела большое право на канонизацию Бориса и Глеба. Для христиан Руси мученическая смерть братьев стала торжеством христианского смирения перед дьявольской гордыней, которая ведёт к вражде, междоусобной борьбе. Борис отказывается от предложения своих дружинников силой захватить Киев. Глеб, предупреждённый сестрой Предславой о готовящемся убийстве, добровольно идёт на смерть.
Ярослав понимал, что властолюбивый Святополк сделает всё, чтобы убить и его, и он выступил против него. В 1019 году после победы над Святополком Ярослав прочно утвердился в Киеве, а в 1036 году после смерти Мстислава Тмутараканского стал полным единодержавным властителем всей Русской земли и, оставив боевую жизнь, обратил внимание на дела церковные. «При Ярославе, - говорит летописец, - нача вера христианская плодитися и расширятися и черноризцы начаше множитися». С целью укрепить народ в православной вере Ярослав обратился к священникам, умножив число их по городам и определив им на содержание часть доходов от своих имений. Он предписал им учить и наставлять народ в вере и благочестии, убеждая посещать храмы Божьи и исполнять церковные правила. Для просвещения народа Ярослав собрал писцов, которые стали переводить книги с греческого языка на славянский. Эти книги по его повелению были положены в церкви Святой Софии для общего употребления наподобие библиотеки, устроенной при Константинопольском Софийском храме. И хотя Ярослав во многом брал пример с Константинополя, им в 1051 году была предпринята первая попытка для автокефалии Русской Церкви.
Киевская митрополия находилась в зависимости от константинопольского патриарха, но греческие епископы, управлявшие церковью, жили до 1039 года не в самом Киеве, а в Переяславле, в пределах княжества Черниговского. Там правил князь Мстислав Тмутараканский, который был в постоянных сношениях с Царьградом. Киев же тяготел в церковном отношении больше к Болгарии, так как болгарское духовенство говорило на понятном народу языке. Кроме этого церковные отношения между Киевом и Константинополем зависели в большей мере от политических взаимоотношениях, которые постоянно изменялись. В 1043 году произошло последнее военное столкновение Руси с Византией. Поводом к войне стало убийство греками русского подданного. Не получив должного удовлетворения за обиду, киевский князь послал к Византии большой флот во главе со своим сыном Владимиром и воеводой Вышатой. Буря рассеяла русские корабли. Владимиру всё же удалось истребить посланный для его преследования греческий флот, но Вышата был окружён и взят в плен при Варне. В 1046 году Русь и Византия подписали мир, скрепив его браком сына Ярослава с византийской принцессой, но к 1051 году отношения обоих государств оставались напряжёнными. Тогда по повелению князя Ярослава был созван в Киеве собор русских епископов, который посвятил в киевские митрополиты иерея Иллариона без участия константинопольского патриарха. Этим поступком Ярослав хотел поставить Русскую Церковь в независимое, самостоятельное положение.
Митрополит Илларион, первый митрополит из русских, был выдающимся оратором и образованным человеком. Ему принадлежит «Слово о Законе и Благодати». Он был воспитан в дворцовой школе с сыновьями князя Владимира, потом священствовал в дворцовом селе Берестове, но вскоре покинул своё пастырское служение и поселился на берегу Днепра в выкопанной им пещере, где проводил жизнь в молитве. Его ум и добродетели сделались столь известны, что когда умер митрополит Феопемент, родом грек, и Ярослав созвал епископов, то выбор пал на него. Илларион управлял делами церковными до смерти Ярослава в 1054 году, когда, как предполагают, он ушёл опять в монастырь с именем Никона и до своей кончины помогал Святому Феодосию в устроении Киево-Печерской Лавры. Кроме «Слова о Законе и Благодати» до нас дошли его сочинения в отрывках. Слово его «О законе, данном через Моисея» свидетельствует о его богословских сведениях и учёности, а «Похвальное слово Владимиру» исполнено красноречия. При посредстве Иллариона Ярославом Мудрым был издан «Церковный устав», в котором были определены, какие преступления подлежат суду церковному и какие за них брать пени, составлявшие доход епископа. Мы немного остановимся на «Законе и Благодати», выдающемся произведении ораторской прозы 11 века.
«Слово…» проникнуто патриотическим пафосом прославления Руси как равноправного среди всех государств мира. Византийской теории вселенской империи и церкви Илларион противопоставляет идею равноправия всех христианских народов. Сопоставляя иудаизм (закон) с христианством (Благодатью), Илларион в начале своего «Слова…» доказывает преимущества Благодати перед Законом. Закон был распространен только среди иудейского народа. Благодать Бог дал всем народам. Ветхий Завет – Закон, данный Богом пророку Моисею на горе Синайской, регламентировал жизнь только еврейского народа. Новый Завет – христианское вероучение – имеет всемирное значение, и каждый народ обладает полным правом на свободное избрание этой Благодати. Таким образом, Илларион отвергает монопольные права Византии на исключительное владение Благодатью. При этом он подчёркивает, что христианская вера была принята русскими в результате свободного выбора, что основная заслуга в крещении Руси принадлежит Владимиру, а не грекам.
Высокое художественное мастерство обеспечило «Слову о Законе и Благодати» большую популярность в средневековой письменности. Оно становится образцом для книжников 12-14 веков, которые используют отдельные приёмы и стилистические формулы «Слова…»
После смерти великого князя Ярослава в 1054 году, сын его Изяслав, по совету преподобного Антония, восстановил добрые отношения с Константинопольским патриархом, и на митрополичью кафедру был избран епископ грек Ефрем, который был смещён Ярославом в Новгороде и заменён русским епископом Лукой Жидятой.
Митрополит Ефрем, стоявший долгое время во главе Новгородского училища, говорил свободно по-русски, но после его смерти митрополиты стали присылаться прямо из Константинополя. Они были греками, не знали церковно-славянского языка и часто были очень далеки от интересов Русской Церкви. Большинство епископов, в противоположность митрополитам, были русскими, так же как и всё рядовое духовенство.
1054 год был годом великого перелома во всей истории христианства. Противоречие Византийского обряда со службами на местных языках и римского обряда с латинским языком привели к Церковному расколу. Отношения между римским папой и константинопольским патриархом испортились ещё в 9 веке, а в 11 веке обострились и привели к полному разрыву при папе Льве (1049 – 1054) и патриархе Михаиле Керулари (1043 – 1054).
В мае 1054 года в Константинополь прибыли папские послы (легаты), которые держали себя вызывающе и высокомерно. Они потребовали безусловного повиновения римскому папе, грозя в противном случае разрывом. Оскорбленный патриарх 15 июня отказался продолжить дальнейшие переговоры. На следующий день легаты положили на престол Софийского собора акт отлучения патриарха, полный грубейших обвинений по адресу Восточной Православной Церкви, и 17 июня уехали из Константинополя. Патриарх созвал собор, анафематствовавший легатов, и разослал окружное послание, предостерегающее православный Восток от церковного общения с Римом. В восточных Церквях перестали поминать папу при богослужении.
Разрыв и запрещения 1054 года были местными и личными, они касались только двух спорящих иерархов, к тому же папа Лев Девятый умер до этого, и его приемники не подтвердили запрещения, но всё же этот год является переломным. Хотя сношения Востока и Запада продолжались до Крестовых походов, и папские легаты на обратном пути в Рим были торжественно встречены в Киеве, всё же непосредственно после 1054 года на Западе были произведены реформы, которые усилили разделение. Римская Церковь начала поход против Византии, что и привело к полному разрыву между Православием и Католичеством в 13 веке.
Пока в Европе переживали церковный раскол, Русская Церковь распространяла христианство далеко на Север, где пришлось долго и упорно бороться с язычеством. В Новгороде государственная власть применяла даже силу и во многих местах преследовала волхвов, возмущавших народ. Окончательно в Новгороде христианство было утверждено благодаря трудам епископа Никиты (1096 – 1108), бывшего инока Киево-Печерского монастыря.
Самый сильный отпор христианская проповедь встретила в Ростовской и Муромской областях. Здесь постоянно повторялись попытки идолопоклонников низвергнуть православную веру, ещё не успевшую окрепнуть в народе. Наиболее крупными выступлениями были восстания в 1024 и в 1071 годах.
В 1024 году в Суздальской земле появились волхвы, которые, воспользовавшись случившимся голодом, стали убивать женщин, говоря, что они «держат изобилие и жито, и голод пущают». Ярослав, узнав об этом, немедленно явился туда с дружиной и велел переловить волхвов. Одних выслал вон, отобрав имение в казну, а других казнил, говоря, что «Бог за грехи наши посылает на каждую землю голод, или мор, или другую казнь, а человек не весть ничто же». Для прекращения же голода он приказал суздальским купцам закупить хлеба у камских болгар.
В 1071 году был вновь голод в Ростовской области, и пришли туда два волхва из Ярославля, говоря: «Мы знаем, кто прячет изобилие». И ходя по Волге, в каждом погосте обличали лучших жён: «Эта прячет хлеб, а эта мёд, а эта рыбу, а эта меха». С ними было 300 человек, которые убивали женщин, а имущество их отнимали себе. Возмущение достигло до Белоозера, где находился воевода князя Святослава Ян Вышатич. Ян потребовал: «выдайте волхвов, потому что они смерды мои и моего князя». Белозерцы, схватив волхвов, выдали их воеводе. Люди, которые провожали обоз с данью стали жаловаться ему, что эти волхвы убили у кого мать, у кого сестру, у кого дочь. Ян сказал им: «Мстите за своих» и повозники всех повесили на дубе.
Просветителем Ростовского края был Святой Леонтий, как и Святой Никита, бывший монах Киево-Печерского монастыря. Он терпел много гонений от язычников, но бесстрашно проповедовал Христа, привлекая к себе детей и заботясь об их просвещении. В 1073 году он был убит язычниками, но его дело продолжил Святой епископ Исайя, который обошёл много раз всю Ростовскую и Суздальскую землю, проповедуя Евангелие.
Никакие происки язычества не могли остановить уплотнение христианства на Руси. Всё больше и больше людей открывали свои сердца для Спасителя человечества. В летописях всё чаще стали встречаться подобные записи: «В лето 1089. Освящена была церковь св. Михаила Ефремом митрополитом … и он устроил её великими постройками, украсил её всякою красотою, церковными сосудами. Этот Ефрем воздвиг много других зданий, окончив церковь св. Михаила, заложил церковь на городских воротах во имя св. мученика Феодора, затем церковь св. Андрея около церкви от ворот» или: «В лето 1086. Князь Ярополк десятину давал св. Богородице от всего своего имения повсегодно». Но главным признаком растущей христианизации Руси являлось возникновение монашества.
В 11 веке вокруг Киева жило множество отшельников, которые селились в пещерах. Одними из первых был Антоний, Никон и Феодосий. Именно они положили основание организованному монастырю.
Преподобный Антоний был родом из Любича. Ещё юношей он решил посвятить себя отшельнической жизни. Он поехал на гору Афон и там подвизался под руководством старца Феоктиста, который послал его на Русь. Преподобный Антоний остался на всю жизнь пустынножителем, не признавшим общежительной жизни монахов и их общения с миром. Когда вокруг него собралась группа монахов, он отказался стать их игуменом и оставался только примером подвижничества и благочестия, не принимая участия в устроении монастыря. Он прославился также и даром исцеления.
Основателем Киево-Печерской Лавры и прообразом для русских монахов явился Преподобный Феодосий. В двадцать четыре года он покинул свой дом и постригся в Киево-Печерской Обители, где подвизался много лет, изумляя всех иноков своими подвигами молитвы и поста. В 1057 году он был избран игуменом монастыря и до самой своей кончины управлял им с великой мудростью и усердием. В 1062 году получил начало Феодосиевский, или Успенский Печерский монастырь. В том же году при этом монастыре устроен первый на Руси странноприимный дом, послуживший началом таких домов при киевских монастырях. В 1067 году Преподобный Феодосий ввёл в Печерском монастыре устав Студийского монастыря Святого Саввы. Каждый находил в Киево-Печерской Обители даром кров и пищу. К Преподобному Феодосию приходили за советом и князья, и бояре, и простые люди. Православный русский народ считал его ещё при жизни святым.
Из двух духовных путей, сурового афонского аскетизма Преподобного Антония, отрицавшего всякое общение с миром, и строгого, но любвеобильного и обращённого к миру пути Преподобного Феодосия, русский народ выбрал второй.
Киево-Печерский монастырь с самых первых лет своего существования явился не только центром монашеских подвигов, но и распространителем церковной культуры. Его значение для жизни Киевской Руси было велико. Почти все епископы в 11 и 12 веках были сперва иноками Печерского монастыря. В его стенах переписывались книги, и велась запись событий. В 1073 году в монастырь на семнадцатом году жизни пришёл Нестор-летописец, который составил летописное сказание «Повесть временных лет» и написал житие Святых князей Бориса и Глеба. Многие монахи занимались иконописанием. Из них наиболее известен Преподобный Алипий, ученик греческих мастеров, приехавших из Царьграда расписывать соборную церковь.
Кроме Киево-Печерского монастыря было создано множество других, в том числе и женских. В 1086 году великая княгиня Анна Всеволодовна учредила при Андреевском женском монастыре училище для девиц. Это было первое такое заведение на Руси.

***
Итак, в 11 веке на Руси прочно установилось Православное вероисповедание. Вопрос быть ли Руси христианской страной был решён окончательно и бесповоротно. Языческая оппозиция была сломлена и больше не претендовала на верховластье. Явное язычество оставалось ещё у неславянских народов Киевской Руси, но и туда уже шли христианские миссионеры для проповеди Евангелия. В самой же Руси зародилась характерная особенность Русской Церкви, которой суждено было удерживаться в народном сознании многие века, - это двоеверие, спадавшее до суеверия. Усваивая христианскую идеологию, народ Руси приспосабливал её к своим языческим понятиям и представлениям, в результате чего произошло смешение христианских обрядовых элементов с дохристианскими. Русские христиане стали усматривать свои обязанности перед богом в выполнении обрядов. Они ходят в церковь, слушают богослужение, сами отчитывают определённое количество молитв, ставят свечи перед иконами, совершают поклоны земные или поясные, но даже не задумываются, ни о смысле веры, ни о том, какие обязанности она накладывает на них в их повседневной жизни. Христианство свергло на Руси культ Перуна, Даждьбога, Велеса и других божков языческого пантеона, о которых к 12 веку мало кто вспоминал, но в сознании восточных славян прочно уживались ещё домовые, лешие, русалки, т.е. духи, не претендующие на роль богов, но влияющие на жизнь человека. На такого рода представлениях основывались всевозможные суеверные приметы, практика гаданий, заговоров и заклинаний. Такое смешение достаточно ярко видно в заговорах, например от болезней: «Господи Боже, благослови! Стану я, раб Божий (имярек), благословясь, пойду перекрестясь, из избы дверьми, из дверей воротами, в чистое поле за воротами, из чиста поля в тёмный лес…». Дальше произносящий заговор сообщает, что он уносит с собой соответствующую болезнь. Окончание заговора также содержит христианский молитвенный текст, например: «Всегда и ныне и присно и во веки веков, аминь». Можно сказать, что люди Древней Руси мало разбирались в смысле слов молитвы или заговора, им было важнее воспроизведение определённой формулы для улучшения своей жизни.
Прочно в сознании сидели и различные поверья, приметы: Если собака завоет перед домом, если солома пристала к хвосту курицы, если филин сядет на крышу дома и будет кричать, то, как гласят распространённые поверья, в данном доме надо ждать несчастья. Если едешь на первую вспашку в поле и встретишь, например, прохожего с пустым ведром, жди неурожая. Подобное до сих пор так и остаётся в сознании людей и христиан, и, даже, атеистов.
В чём причина своеобразия Русской Церкви, опирающейся на обрядоверие и суеверие? Почему Церковь, побеждая явно язычество, незримо скатывалась на его уровень? На эти вопросы можно ответить так:
- во-первых. Русь принимала христианство от Византии, где уже была сложена его форма в виде греческого Православия. Уже в Византии христианство, как вероучение, было далеко от апостольского и имело в себе фарисейскую закваску.
- во-вторых. Насаждение силой добра к добру не ведёт. Князья и священники не стали ждать когда Господь войдёт в сердца людей, а заставляли принимать Его умом и смирением.
- в-третьих. Первоначальное подчинение Церкви светской власти, что давало возможность князьям Руси полностью влиять на христианизацию населения, определяя сроки и территорию её проведения.
- в – четвёртых. Сильная языческая оппозиция.
Несмотря на все искривления, Русь стала христианской и уже понятие христианин и русич становились синонимами. Само самосознание народа стало опираться на Православие, и смена веры привела бы к его утрате. То, что Церковь требовала реформирования, стало ясно также к концу 11 века, но последующие события в истории Древней Руси отодвинули этот вопрос на несколько веков.

Экономическое и политическое развитие древнерусских земель в XII-XIII вв., эволюция органов власти, управления и суда приводили к столкновению церковной и светской юрисдикций, их конкуренции и перераспределению, к слиянию ведомств или к вытеснению одних ведомств другими.

Рассмотрим эту конкуренцию церковного и светского судов в двух областях государственной юрисдикции, там, где она оставила зримые следы в документах. Это, во-первых, суд по наследственным делам и, во-вторых, по уголовным.

Пространная Правда содержит большую группу статей о праве наследования и относит все наследственные дела к ведомству княжеского суда, не оговаривая какое-либо участие в рассмотрении споров о наследстве церковного ведомства. Устав князя Владимира относит некоторые споры о наследстве («заднице») к суду митрополита и епископов, причем в различных текстах устава объем и значение этих дел различаются. Так, в редакциях Синодально-Волынской группы, возникших во второй половине XIII-XIV в., церковному суду отнесен казус, когда «братья или дети тяжються о задницю» . Также говорит о принадлежности этих дел церковному суду основывающийся на Уставе Владимира новгородский Устав Всеволода XIV в. В последующих обработках этого текста XV в. формула изменена. В ней говорится о тяжбе «братних детей», т. е. племянников (Софийский извод Варсонофьевской редакции). Другая обработка того же текста, Толстовский вид устава, находящийся в тех же рукописях, что и Сокращенная редакция Русской Правды, опускает указание на причину спора и оставляет в ведении церковного суда вообще дела о спорах между младшими членами большой семьи, не указывая каких.

В текстах более ранней, Оленинской редакции рубежа XII-XIII вв., сохранившихся в списках XV-XVI вв., также говорится о принадлежности споров по наследственным делам церковной юрисдикции, и есть все основания видеть аналогичную формулу и в архетипе устава XII в.

Таким образом, противоречия в ведомственной принадлежности споров о наследовании имущества в двух важнейших кодексах несомненны.

В изложении ст. 108 Пространной Правды, говорящей об обращении братьев по наследственному спору к княжескому суду («аже ростяжются перед князем о задницю»), чувствуется какой-то уступительный характер, как будто по этому делу можно было «растяжиться» и перед кем-либо другим. Очевидно, это и был епископский суд. М.Ф. Владимирский-Буданов считал, что ведомству князя принадлежали дела о дележе имущества в случае, если сами тяжущиеся пожелают обратиться к его ведомству . А.Е. Пресняков признавал в княжеском чиновнике роль третейского судьи, т. е. относил фактическое решение этих дел к светской власти, а в статьях Устава Владимира видел скорее выражение стремлений и притязаний духовенства, чем кодификацию норм действующего права .

В этом казусе мы можем видеть следы существования особого процессуального обычая, который известен в древнем праве под названием «propagatio fori» - право выбора тяжущихся обратиться к тому или иному судебному ведомству.

Сущность конфликта можно видеть в стремлении в XII-XIII вв. церкви участвовать в разрешении споров при наследовании имущества на нижней, семейной их стадии, до передачи дела в ведение публичной - княжеской власти. На такое разделение ролей церкви и княжеского суда кроме формулы ст. 108 Пространной Правды указывают также подробная разработка норм наследственного права в этом светском княжеском судебнике и отсутствие всякого упоминания о регулировании наследственного права в государственном судебнике церковного ведомства - Уставе Ярослава.

О стремлении церкви сохранить в своем ведении суд низшей инстанции по наследственным делам в дальнейшем говорят только церковные полемические памятники конца XIII-XIV в., посвященные защите традиционных десятин, земельных владений, судебных и других привилегий церкви: «Правило о церковных людях» и «Другое слово» о церковных судах. Оба эти памятника возникли, очевидно, во Владимиро-Суздальской Руси и в соответствующих местах восходят к Уставу Владимира Синодально-Волынской группы редакций. При этом одна из переработок «Правила о церковных людях» XIV-XV вв. заменяет формулу «братья или дети» на другую: «сестры, или дети, или племя» (Крестининский извод) , что, с одной стороны, расширяет круг лиц, подведомственных в наследственных делах церкви, а с другой - выставляет на первое место наследниц - женщин. Возможно, что в этом памятнике отразились тенденции к расширению круга наследников и признанию права наследования за дочерьми как общая норма, отличная от Русской Правды и сближающаяся с нормами Судебника 1497 г.

В своеобразной форме участвовал в суде по наследственным делам в Новгородской земле XV в. владыка, однако нет оснований видеть в нормах этого времени нововведения. Документы XV в. говорят, что в ведении владычного управления находился суд по земельным спорам, связанным с осуществлением права наследников на выкуп земель, принадлежавших в свое время их предкам, но проданных на сторону. Именно в актах такого рода, и только в них, указывается, что владыка (как и князь) получает неустойку в случае нарушения ряда . Участие владычных органов в этих наследственных делах в XV в. показывает, что притязания церкви на такое участие не были безрезультатными и в определенных исторических условиях могли превратиться в признанную правовую норму, отразившуюся в актах.

Сложную картину взаимоотношений светской и церковной юрисдикций рисуют памятники XII-XIII вв. относительно уголовных дел - краж, убийств, побоев и оскорблений.

Пространная Правда фиксирует нормы права XII-XIII вв. о преследовании за убийства мужчин и женщин, членовредительство, оскорбления действием мужчин, за кражи в различных формах и другие покушения на имущество. Здесь нет установлений и норм, касающихся оскорбления действием женщин, изнасилований, оскорблений мужчин и женщин словом и некоторых других дел. Однако все эти дела с соответствующими пенитенциальными нормами перечислены в церковных уставах Владимира, Ярослава и Всеволода, а общая их часть - и в Смоленской грамоте Ростислава. Из них такие, как изнасилования, оскорбления женщин действием и словом, принадлежат к наиболее ранним текстам указанных памятников, относящимся к XI-XII вв., другие появляются позже, уже в XII и XIII вв. Это соответствие дел, зафиксированных в двух - светской и церковной - группах памятников права Руси XI-XIII вв., подтверждает существование сфер юрисдикции, принадлежавших двум большим ведомствам управления и суда.

Вместе с тем существует немало дел, которые дублируются и соприкасаются в светских и церковных кодексах, обнаруживая совпадение или большую близость в сферах интересов этих ведомств.

Близость и соприкосновение, но не противоречия светской и церковной юрисдикций обнаруживаются в особых случаях убийства, оскорблений действием, краж и ограблений. Так, в уставах Владимира и Ярослава ведению церковного суда принадлежат убийства в особых условиях: в результате употребления зелий и во время традиционных свадебных обрядов-игр, т. е. те случаи, когда эти убийства не представляли большой социальной опасности феодальному обществу. В текстах Устава Владимира конца XII - начала XIII в. появляются дела о специфических видах ограбления, не подведомственных княжеской юрисдикции: кража из церкви и ограбление трупов. Наконец, ведомству епископа принадлежали избиения детьми родителей, драки между женщинами и некоторые другие поступки, также отсутствующие в светских кодексах, но включенные в церковные.

Наряду с кругом дел, сопрягающимся с кругом княжеской юрисдикции Русской Правды и не противоречащим ему, есть целый ряд таких дел, которые прямо дублируются в светских и церковных кодексах и свидетельствуют о существовании конфликтов или конкуренции по таким делам, возможно, в плане того же института propagatio fori. Во-первых, это кражи продуктов сельского хозяйства и домашнего промысла («аще крадет конопли, или лен, а всякое жито»), а также одежды («аще порты крадеть»), относимые в Уставе Ярослава к ведению епископа, в то время как Русская Правда, немногочисленный актовый материал и памятники конца XIV-XV в. единогласно рассматривают все случаи кражи принадлежащими светской юрисдикции. Во-вторых, это поджог двора или гумна, который отнесен к ведению епископа в Уставе Ярослава, но по другим памятникам права принадлежит ведению княжеской власти и даже, судя по средствам наказания (поток и грабеж), - более ранней, общинной юрисдикции. В-третьих, это похищение девушки в целях заключения брака («тяжа уволочская»). Последнее правонарушение по уставам Владимира и Ярослава принадлежит нераздельной юрисдикции епископа, в Правде Русской оно вовсе не упоминается, но в Смоленской уставной грамоте неожиданно отнесено к смешанному суду светской власти (князя или посадника) и епископа. Так, в перечне церковных судов Смоленского устава («А тяжь епископлих не судити никому же») четвертая тяжа «аже уволочеть кто девку» сопровождается таким комментарием: «...што возметь князь с епископом наполы, или посадник что възметь свои тяжи, то с епископом наполы» .

Перед нами древнейшее свидетельство о существовании на Руси смешанного суда с дележом судебных пошлин между двумя властями, а следовательно, и участием в суде двух властей. В отличие от других семейных и брачных дел дела о языческой форме заключения брака в Смоленском княжестве XII в. оказываются подведомственными не только церковной, но и княжеской власти.

Противоречия показаний источников могут быть объяснены как различным социальным значением правонарушений, так и особенностями возникновения самих памятников. Включение в Устав Ярослава некоторых дел о краже и поджоге свидетельствует о стремлении церковной организации принять участие в рассмотрении этих дел не только как грехов, нарушений этических принципов, включенных в христианское учение, но и как уголовных действий, караемых продажей в пользу митрополита. При этом значение названных цел в претензиях церкви на юрисдикцию различно.

Кража конопли, льна, жита, полотен и одежды - это наименее опасные формы нарушения собственности. В число перечисленных объектов не входят ни орудия труда, ни скот, ни кони, эти нарушения не касаются границ земель, они не сопровождаются открытым насилием. Не случайно, очевидно, обе статьи в уставе называют нарушителем не только мужчину, но и женщину: в Пространной Правде ничего не говорится о нормах процесса и наказания при нарушении собственности женщинами, в какой степени распространялись на них общие нормы этого памятника. В некоторых позднейших обработках Устава Ярослава появляется указание, что речь идет о краже женой у своего мужа и наоборот, т. е. о краже в семье. Очевидно, церковная власть претендовала на юрисдикцию по делам о кражах лишь в особых случаях, когда ответчицей выступала женщина или когда объектом нарушения были предметы потребления, находившиеся в доме, причем нередко эти конфликты ограничивались кругом семьи в моменты ее кризисного состояния.

Иначе обстоит дело с поджогом. Статья о поджоге - инородное тело в группе статей Устава Ярослава о браке и блуде, между статьями о блуде с кумой и с сестрой. Она включена в устав позже, чем другие статьи группы, когда основной состав памятника уже сложился. Можно датировать появление статьи в уставе XII веком, временем возникновения церковной земельной собственности и вотчинной юрисдикции церкви, и связывать ее с этой сферой. В дальнейшей истории текстов устава статья о поджоге никогда не опускается, не изменялось отнесение указанного дела к церковному ведомству и в северо-восточных обработках XIV-XV вв., в которых прослеживается ограничение церковной юрисдикции в пользу княжеской власти по важнейшим уголовным делам.

Принадлежность смешанному суду дел о нарушениях христианских форм заключения брака, об «уволочении» - особенность Смоленской уставной грамоты, не имеющая аналогий в других памятниках XII-XIII вв. Если эта норма не результат позднейшей вставки (грамота сохранилась в единственном позднем списке XVI в., а расширение светской юрисдикции на традиционные церковные ведомства на землях, входивших в XV-XVI вв. в состав Великого княжества Литовского, известно), то она отражает местные особенности Смоленского княжества, которые нелегко объяснить. Возможно, они связаны с поздним учреждением местной епископии (1136), слабостью церковного судебного ведомства в Смоленской земле в XI - первой половине XII в., когда она принадлежала юрисдикции переяславских епископов, и переходом в связи с этим некоторых дел о ликвидации языческих обычаев к светской власти в лице самого князя или его смоленского наместника - «посадника» . В других частях Руси, прежде всего в Киевской земле, с которой связан происхождением Устав Владимира, дела о языческих формах заключения брака безраздельно принадлежали церковной компетенции.

Изучение соотношения юрисдикции светских и церковных ведомств в XII-XIII вв. показывает, что в процессе развития общественного и государственного строя и укрепления церковной организации продолжали расширяться границы церковной юрисдикции. Распространяя свою судебную власть по стране вслед за княжеской властью, древнерусская церковь наложила свою руку на новую большую группу институтов раннеклассового общества, не встретив в большинстве случаев противодействия со стороны государства, но объективно помогая государственной власти в укреплении классового феодального строя. Вместе с тем в ряде случаев расширение церковной юрисдикции приходило в столкновение с княжеской юрисдикцией. Результатом являлись вынужденные компромиссы, выражавшиеся в учреждении смешанного суда по отдельным делам в Смоленске, в существовании судов различной принадлежности по некоторым делам о кражах и о наследстве и в фиксации этой конкуренции ведомств не только в полемических памятниках, но и в актах.

Условия государственной жизни на Руси в XII-XIII вв. - существование единой централизованной церковной организации с центром в традиционном Киеве, определенное политическое единство древнерусских княжеств, совместно наследовавших земли Древнерусского государства и структуру власти на них, тесные политические связи княжеств и ряд других факторов, - несмотря на феодальную раздробленность, способствовали тому, что направление эволюции церковной юрисдикции в различных частях Руси в XII-XIII вв., при отдельных нюансах типа смоленского, было относительно единым.

Перераспределение административных и судебных функций светских и церковных ведомств в Новгороде в XIII-XIV вв. было вызвано республиканским строем Новгородского государства, в котором церковные организации составляли важную и неотъемлемую часть. Это были новгородский владыка, выполнявший важнейшие государственные функции, организация черного духовенства во главе с «архимандритом новгородским» и организация новгородских соборов. Для Новгородской республики более, чем для каких-либо других феодальных государств, было характерно сращивание светской и церковной администраций и слияние мирских и конфессиональных функций в руках некоторых церковных институтов.

Важным в этом плане является расширение юрисдикции новгородского владыки на дела, не связанные с традиционными функциями и интересами церковных организаций. Можно выделить несколько сфер общественной жизни Новгорода, которые в XIII-XIV вв. переходят в ведение владыки. Таковы внешнеполитические ведомства республики, активное участие владыки в регулировании государственных отношений с другими странами и русскими князьями, нашедшее отражение в утверждении епископом договоров, а затем и заключении договоров от его имени вместе с другими высшими представителями республики. Далее, это вторжение кафедры в лице самого владыки и владычных наместников в широкую сферу суда по гражданским делам, прежде никогда не принадлежавшую церкви.

Об этих новых функциях владыки собраны значительные и интересные, хотя и противоречивые, свидетельства. Большая часть их относится к XV в., но формирование и укрепление тех же явлений принадлежит более раннему времени. Таково прямое указание на посреднический суд владыки Алексея в светском земельном споре 60-80-х годов XIV в. и целых ряд косвенных сфрагистических данных: появление в третьей четверти XIII в. или не позднее рубежа XIII и XIV вв. серии анонимных печатей новгородских архиепископов, которыми утверждались документы, очевидно, от имени этого института; возникновение в 30-х годах XIV в. новых функций Новгородского наместничества - утверждения актов поземельных отношений .

Расширение владычной юрисдикции на светский суд показывает также Новгородская редакция Устава Владимира, сохранившаяся в списках середины XIV в. и более поздних, но датируемая XIII веком , скорее последней его четвертью . Здесь среди добавлений к древнему тексту устава XII в. находятся распоряжения (также, естественно, от имени князя Владимира) не судить княжеские суды без владычного наместника и делить судебные пошлины между князем и церковью . В несколько более поздней обработке этой редакции, Крестининском ее изводе, который можно отнести к первой половине XIV в., эти требования церковного ведомства, вложенные в уста князя Владимира, звучат более определенно: «...не судити наших (т. е. княжеских. - Я.Щ. ) судов без судьи владычня», «из судов из городских давать девять частей князю, а десятая часть святой церкви». Здесь содержится прямое требование делить княжеский и торговый суд с владыкой, проводить его при непременном присутствии владычного наместника.

Наконец, новой сферой юрисдикции владычного ведомства стали управление и суд от имени Новгорода на некоторых территориях Новгородской земли, которые осуществляли владычные наместники. Таково Ладожское владычное наместничество, функционировавшее в последней четверти XIII в., Новоторжское в XIV в. и Двинское, сформировавшееся только к XV в.

В Северо-Восточной Руси в XIV в. основные сферы церковной юрисдикции, зафиксированные в источниках XII-XIII вв., остаются неизменными. Перенос на рубеже XIII-XIV вв. в Северо-Восточную Русь митрополичьей кафедры способствовало укреплению церковной организации и увеличению ее роли в начавшемся процессе сложения централизованного государства. Дробление епархий и возникновение новых епископий в XIV в. почти приостановилось. В конце XIV в. на части Пермской земли, захваченной миссионером Стефаном, была основана новая епархия. Епископ Стефан Пермский стал своеобразным наместником московского великого князя, объединявшим в своих руках светские и церковные функции управления и суда. Памятником этой широкой юрисдикции пермских епископов является так называемое «Правосудие митрополичье» .

Во взаимоотношениях светских и церковных властей с Северо-Восточной Русью в XIV в. можно проследить тенденции к ограничению судебных прав церкви по некоторым наиболее важным и опасным преступлениям: душегубству и татьбе, а также изнасилованию. Эти тенденции являются частью более широкого процесса усиления власти великих князей в пору, предшествующую сложению Русского централизованного государства, шедшего на различных территориях Руси. Они впервые проявились во взаимоотношениях между московским великим князем и монастырем в 1330-х годах, когда дела о татьбе, разбое и душегубстве в принадлежащем московской администрации городе Волоке были изъяты из судебного иммунитета Юрьева монастыря и переданы княжескому суду . Постепенный переход уголовных дел в вотчинах местных феодалов к местным и московским князьям происходит, судя по сохранившимся грамотам, в процессе укрепления нового государства в XV-XVI вв.

В XIV и XV вв. приходит конец тем судебным правам епископов, которые существовали в течение нескольких веков феодальной раздробленности страны. В обработке Устава Ярослава, известный под названием Краткой его редакции, традиционные статьи о краже продуктов сельского хозяйства и одежды, о конфликтах во время свадебных и других игр получают важные дополнения, гласящие, что вина, т. е. штраф, следуемый власти, платится не только владыке, но владыке и князю «наполы», а вира за убитого в свадебных боях - не только владыке, но князю и владыке также «наполы» . Краткая редакция устава вместе с другими памятниками русского церковного права имеет в рукописях подтверждение великого князя Василия и митрополита Киприане 1402 г. и принадлежит времени до этой даты, т. е. XIV в. На основании анализа всего комплекса статей ее можно датировать серединой XIV в.

Подобное же ограничение в пользу княжеской власти испытывает церковная юрисдикция и по такому делу, как изнасилование. Анонимная уставная запись северо-восточного происхождения, известная под названием «Ряд и суд первых князей», которая может быть отнесена также к XIV в., традиционно включает «пошибание» в число «церковных орудий», т. е. дел. Однако некоторые списки XV-XVI вв. содержат важную вставку «а с князем наполы » пошибание, которая говорит о частичной уступке юрисдикции по этому делу в пользу княжеской власти . Таким образом, во второй половине XIV в. и в XV в. происходят важные изменения в соотношении юрисдикций церковной и светской, княжеской власти, заключающиеся в появлении контроля со стороны последней за епископским судом по наиболее опасным уголовным преступлениям.

Особым путем шло развитие церковной юрисдикции на юго-западных землях Руси, включенных в XIV в. в состав соседних государств - Польского и Литовского. Усиление феодальной раздробленности на этих землях и рост фактической власти светских феодалов сопровождались ослаблением церковной организации и нередким выпадением целых ее звеньев - как высших органов церковного управления, епископов и митрополитов, так и низших - священников. О таких явлениях говорят источники более позднего времени, XV в., но начало их относится к XIV в. Перенос митрополии во Владимир-на-Клязьме, а затем в Москву сделал митрополитов политическими деятелями ограниченной, хотя и большой, части Руси, где шел процесс формирования нового государства. Попытки организации митрополичьих кафедр на западных землях Руси, которые предпринимались неоднократно, были малоуспешны. В Галицкой Руси местными князьями, а затем польским королем митрополия в течение XIV в. создавалась три раза, а на белорусских землях литовскими великими князьями два раза. Значение этих попыток в начале XIV в. и в более позднее время было различным, а соотношение политических сил в Восточной Европе не способствовало длительному функционированию митрополичьих кафедр, что приводило к ликвидации церковной организации на некоторых территориях Руси. Когда в 1371 г. в Галиче в четвертый раз была восстановлена митрополичья кафедра, все четыре подведомственные ей епархии - Холмская, Туровская, Перемышльская и Владимирская - не имели епископов и новый митрополит Антоний должен был одновременно исполнять их обязанности

  РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ - автокефальная поместная правослапная церковь.

Образовалась в кон. X в. после принятия Русью христианства. Об организации ранней Русской церкви существуют различные точки зрения. Некоторые ученые считают, что сразу же после Крещения Руси в Киев прибыл митрополит из Константинополя, а сама Русская церковь изначально была одной из митрополий Константинопольского патриархата. В источниках называются имена возможных первых митрополитов - Михаил, Леон (Леонт), Иоанн, Феофилакт. Другие исследователи утверждают, что ранняя Русская церковь подчинялась охридскому патриаршеству, находившемуся с 972 по 1О18 гг. в Западной Болгарии. Третья группа ученых считает, что на Руси или вообще не было митрополитов, или же они не играли скольконибудь значительной роли. Во всяком случае, древние русские источники не говорят о митрополитах ничего определенного. Русская церковь управлялась собором епископов и подчинялась непосредственно киевскому князю. Главным собором Киевской Руси была Десятинная церковь (храм Богородицы) в Киеве. Возможно, на рубеже X-XI вв. в Киевской Руси существовали христианские общины, ориентированные на разные церковные центры.

В XI в. положение Русской церкви во многом зависело от отношений Киевской Руси с Византийской империей. В годы примирения влияние Константинопольского патриархата усиливалось. «Повесть временных лет» сообщает, что около 1037 г., в годы правления Ярослава Владимировича Мудрого, в Киев из Византии прибыл митрополит грек Феопемпт. Многие современные исследователи вообще считают Феопемпта первым митрополитом на Руси. Во время осложнений отношений с Византией киевские князья стремились избавиться и от церковной зависимости. Так, в 1051 г. собор русских епископов без санкции Константинопольского патриарха избрал Киевским митрополитом Илариона, который стал первым русским на митрополичьей кафедре. Противоречия между Русью и Византией существовали и во 2-й пол. XI в. Например, известно, что в это время на Руси были две митрополии и два митрополита - в Киеве и Переяславле. К XI-XII вв. относится появление первых русских православных монастырей и формирование монашества. В кон. XI в. канонизированы первые русские святые - братья Борис и Глеб.

Раскол Католической и Православной церквей в 1054 г. значительно повлиял на положение Русской церкви. С этого времени Русская церковь постепенно превращается в митрополию Константинопольского патриархата. До кон. XIII в. центром Русской церкви был Киев, а главным собором считался киевский собор Св. Софии. До сер. XIV в. русскими митрополитами были в основном греки, присылаемые из Константинополя. Лишь трое митрополитов были русскими - Иларион в XI в., Климент Смолятич в XII в. и Кирилл в XIII в.

С утверждением татаро-монгольского ига русская церковь была включена золотоордынскими ханами в созданную ими систему управления. При этом они придерживались правила, к которому прибегали в других покоренных странах – духовенство становилось привилегированной категорией населения. Это не означало, что во время многочисленных татарских набегов, призванных искоренять всякую мысль о сопротивлении, духовенство не страдало наравне с населением, – речь шла о системе податных и административных льгот, которые получала православная церковь и ее служители.

С 60-х годов XIII в. установилась практика выдачи митрополитам ханских грамот, в которых перечислялись дарованные привилегии: освобождение от уплаты даней (прежде всего ордынского «выхода»), пошлин и повинностей.

Было бы ошибочно связывать веротерпимость ордынских ханов, отмечают исследователи, с каким-то особым отношением к православной религии (правящая верхушка уже при хане Берке в третьей четверти XIII в. обратилась к исламу). В огромной монгольской державе, где уживались различные религии, веротерпимость долгое время была нормой государственной политики – в противном случае это могло угрожать единству империи.

Организация же русской церкви в монгольский период в общем осталась неизменной. Большое значение в данный период имело образование новой епархии в центре Золотой Орды, т. е. епархии Сарайской. Сарайский епископ играл большую роль в русской церкви, особенно во второй половине XIII в. и первой половине XIV в. При этом русская церковь продолжала составлять одну митрополию. Однако митрополит переменил свое местопребывание, перейдя с юго-запада на северо-восток. Это было вызвано, прежде всего, разорением и упадком Киева из-за монгольских набегов. Уже митрополит Кирилл (1250-1280) большую часть своего архиерейства жил во Владимире. Кирилл до начала духовной карьеры был близок к князю Даниилу Романовичу. Однако упорное стремление галицкого князя получить помощь против татар от католических монахов и папы римского заставило митрополита переориентироваться на северо-восточных князей. Митрополит Максим (1283-1305) окончательно перенес резиденцию своей кафедры из Киева во Владимир. В 1299 г. Киев был так страшно опустошен татарами, что разбежались все его жители, с ними вместе должен был спасаться бегством и митрополит. После митрополита Петра пребывание митрополита утвердилось в Москве, хотя официально кафедра митрополичья была приурочена к Москве лишь при митрополите Алексии. Однако митрополия долго еще продолжала носить название «Киевской» (и всея Руси).

Митрополит Петр (1308–1326) стал крупной политической фигурой, с именем которого традиционно связывается возвышение Москвы. Когда в 1309 г. митрополит Петр, рукоположенный константинопольским патриархом, явился во Владимир, то встретил там крайне неприязненный прием со стороны великого владимирского князя Михаила Ярославича Тверского. Последний надеялся посадить на кафедру своего ставленника (в Константинополь были отправлены два кандидата, один из которых был ставленником Михаила Ярославича), поэтому не смог примириться с провалом своего кандидата. Враждебно настроенный по отношению к новому митрополиту, он стремился во что бы то ни стало свергнуть его с кафедры, дважды пытаясь это сделать.

Ситуация требовала от митрополита Петра поиска союзника и он был найден в лице московского князя Юрия Даниловича, непримиримого и малоудачливого соперника Михаила Ярославича. Вот почему он начинает покидать свой кафедральный город и гостить или жить в епархиальном пригороде – Москве, у дружественного ему князя. Здесь следует напомнить, что в этот период времени шла борьба между московскими и тверскими князьями за великокняжеский владимирский стол. Оттолкнув от себя митрополита, Михаил Ярославич совершил непоправимый промах, давший неожиданный перевес Москве по сравнению с Тверью. Московские князья сразу оценили нежданно выпавшее на их долю счастье – иметь своим сторонником митрополита. Особенно укрепились связи митрополита Петра с Москвой в последний период его жизни, при князе Иване Даниловиче (Калите), который немало сделал для того, чтобы превратить Москву в религиозный центр Северо-восточной Руси. С благословения Петра здесь был построен кафедральный каменный собор Успения Богородицы. Когда же во время своих разъездов митрополит скончался в Москве (1326), Иван Калита похоронил его в Успенском Соборе и добился канонизации. Петр стал вскоре одним из самых чтимых на Руси святых угодников. В глазах русских людей тех лет это событие, вне сомнения, – знамение Господне. Значение Москвы еще более повысилось, поскольку она стала церковным, духовным центром всей Руси. Именем Петра-митрополита русские клялись уже тогда, в XIV в., смотрели на него, как на своего печальника и защитника – ведь он ездил в Орду, чтобы умолять хана не обижать его паству. Столетие спустя после его кончины по Руси ходили о нем легенды.

После смерти Петра митрополитом стал грек Феогност (1328–1353), который окончательно переселился в Москву. Вначале Феогност поддержал Ивана Калиту в его борьбе за великокняжеский престол с тверскими и суздальскими князьями. Когда после неудачного восстания 1327 г. тверской князь Александр Михайлович нашел себе убежище в Пскове, митрополит наложил отлучение на весь город. Это побудило тверского князя отъехать в Литву. Однако позднее Феогност, обеспокоенный чрезмерным возвышением Ивана Калиты, содействовал возвращению тверского князя.

Много сил пришлось приложить Феогносту для того, чтобы сохранить единство митрополии. Мечтавшие о церковной независимости литовские князья всячески стремились создать собственную митрополию. С этой целью они оказывали сильное давление на константинопольского патриарха. Феогносту с огромным трудом удалось сохранить единство митрополии и низвергнуть «самозванных» митрополитов Юго-западной Руси. Однако было ясно, что с образованием двух центров, соперничавших между собой за главенство в объединении древнерусских земель, раскола митрополии не избежать. Попутно заметим, что окончательное обособление в самостоятельную митрополию православных епископств в Великом княжестве Литовском произошло столетие спустя – в 1459 г.

Преемником Феогноста стал митрополит Алексий (1354–1378). Он стал первым в истории русской церкви митрополитом-москвичом, ставленником северо-восточных князей. Сын черниговского боярина Федора Бяконта, перебравшегося в Москву во второй половине XIII в., будущей митрополит был крестником Ивана Калиты. Дело в том, что Федор Бяконт входил в число

10–12 знатнейших бояр и пользовался особым доверием князя Симеона Ивановича, при отъездах он, как впрочем, и его отец, нередко оставлял Федора московским наместником. Младенец в крещении был наречен Елевферием. Отличавшийся с детства глубокой религиозностью и живым умом боярский сын затворился в стенах московского Богоявленского монастыря, где был пострижен в иноки под именем Алексия.

Заметив расторопного и хорошо образованного инока, митрополит Феогност в 1340 г. назначает его своим наместником во Владимире. В конце 40-х гг. Феогност вместе с великим князем Симеоном Ивановичем отправляют в Константинополь посольство, которое заводит речь о возведении Алексия на митрополию «всея Руси» после смерти Феогноста. Просьба была удовлетворена, в грамоте патриарха Филофея о назначении было подчеркнуто, что подобное сделано в виде исключения. Не вызывала возражений кандидатура Алексия и у Золотой Орды, которую беспокоило усиление Литвы. Ханская ставка рассчитывала, что появление митрополита-москвича должно неминуемо привести к церковному расколу единой русской митрополии, объединявшей северо-восточные земли и земли Великого княжества Литовского духовной властью «митрополита Киевского и всея Руси», рассчитывая тем самым столкнуть между собой Литву и Москву. В первые годы своего митрополичества Алексию пришлось напрячь все силы, чтобы предотвратить раскол митрополии. Позже под давлением литовского князя Ольгерда константинопольский патриарх поставил на Литву отдельного митрополита Киприана с условием, что после смерти Алексия он останется на вновь объединившейся русской митрополии.

С 1359 г., со смертью Ивана Ивановича Красного, святитель сделался опекуном его девятилетнего сына Дмитрия, будущего Донского – это означало, что Алексий стал фактическим правителем Руси.

Воспользовавшись малолетством московского князя, суздальский князь Дмитрий Константинович получил в Орде ярлык на великое княжение. Но Москва, руководимая искушенным правителем-митрополитом, очень скоро не только вернула утраченное, но и стала завоевывать новые позиции. В 1363 г. митрополит вмешался в усобицу между Дмитрием Суздальским и его младшим братом Борисом, незаконно захватившим Нижний Новгород. Он направил к князю Борису своих послов – архимандрита Павла и игумена Герасима, вызывая его на суд в Москву. Борис отказался ехать к митрополиту. Тогда послы Алексия воспользовались своими полномочиями и запретили церковную службу в Нижнем. Это означало, что горожане практически не могли крестить новорожденных, венчать новобрачных, отпевать, а значит, и хоронить умерших. Понятно, что устрашенный Борис, боясь всеобщего бунта против него, виновника столь жестоких мер, отправил в Москву для переговоров своих бояр. Но поскольку князь упорствовал, в 1364 г. митрополит вновь отправляет в Нижний Новгород своего представителя, на этот раз – игумена Сергия Радонежского. Сергий прибег к уже испытанному средству: замкнул все церкви, и Борису пришлось отступить. Тем более, что Дмитрию Суздальскому была послана в помощь московская рать. Борис оставил брату Нижний Новгород, а сам уехал жить в Городец. Благодарный Москве Дмитрий Суздальский в 1364 г. добровольно отказался от ярлыка на великое княжение владимирское, присланного ему из Орды. Более того, он заключил с Москвой политический союз, а свою дочь Евдокию выдал замуж за московского князя Димитрия.

Единственный серьезный конфликт между повзрослевшим князем и митрополитом был на склоне лет Алексия, когда князь попытался поставить его преемником на кафедре своего духовника и печатника (хранителя княжеской печати) Митяя. В итоге Алексий так и не благословил Митяя на митрополию.

Преемники Алексия болгарин Киприян и грек Фотий проводили достаточно независимую политику, заботясь о единстве своей митрополии и не допуская откровенной поддержки московских правителей.

Смерть Фотия положила начало длительной борьбе за освободившуюся кафедру между московскими и литовскими ставленниками.

В этой затянувшейся церковной смуте ни одна из сторон не достигла решающего успеха – в 1437 г. в Москве появился присланный из Константинополя Исидор, ставленник патриарха, последний русский митрополит из греков. Вскоре от отправился на Флорентийский собор, где вошел в число активных сторонников объединения восточной и западной церквей, признания власти папы Римского.

Дело в том, что будучи ответвлением византийской церкви, русская церковь была сильно затронута теми политическими и религиозными кризисами, которые происходили на Ближнем Востоке между 1350 и 1450 гг. В 1355 г. оттоманские турки переправились через Дарданеллы и обосновались в Галлиполи. Оттуда они быстро распространили свою власть на Балканский полуостров, подчиняя себе остатки византийской империи. В 1400 г. турками были покорены Болгария и Сербия. Византийский император в Константинополе оказался в отчаянной ситуации. Его единственной надеждой была помощь с Запада. Папа готов был провозгласить крестовый поход против турок при условии, что греческая церковь подчинится ему. В Италии был созван Вселенский Собор, чтобы обсудить возможность объединения римской и греческой церквей. Унию одобрил собор во Флоренции в 1439 г.

Однако в Константинополе значительная группа духовенства и большинство народа отказались ее принять. В политическом отношении крестовый поход, организованный папой в 1444 г., потерпел неудачу. В 1453 году Константинополь был захвачен турками, византийский император был свергнут, и собор Святой Софии превращен в мечеть. Однако турки не уничтожили греческую церковь как существующий институт и разрешили избрание нового патриарха. Теперь церковная уния была отвергнута, и греки вернулись в православие.

На Руси уния была решительно отвергнута, она была воспринята как отступление от православия. Возвратившийся в 1441 г. в сане кардинала Исидор был посажен великим князем Василием II под временный арест, откуда он впоследствии сбежал, на что в Москве посмотрели «сквозь пальцы». Позже Исидор уехал в Рим и был направлен папским легатом в Константинополь, где его пленили турки.

Избавившись от Исидора, русские пребывали в замешательстве: что делать дальше? Они не хотели порывать со своей матерью-церковью в Константинополе, но в то же время стали испытывать к ней глубокое недоверие. Несколько лет они ожидали реставрации православия в Византии. Наконец Василий II созвал собор русских епископов, чтобы избрать нового митрополита, им стал в 1448 г. рязанский епископ Иона. Это, однако, не означало явного разрыва с Константинополем, а являлось чрезвычайной мерой, и когда православие снова восторжествовало в Византии, благословение патриарха по-прежнему испрашивалось будущими московскими кандидатами.

Однако уния, а затем последовавшее падение Константинополя подорвали авторитет греческой церкви, подчинение патриарху было психологически трудным для русской церкви, поскольку тот находился в лагере неверных. Это нашло свое выражение в изменении положения русской церкви: московская митрополия стала автокефальной (автономной), отделившейся от константинопольского патриарха. Таким образом, епископ Иона стал первым русским автокефальным митрополитом.