Кнорринг Ирина Николаевна - поэтесса т.н. младшего поколения «первой волны» эмиграции, или «незамеченного» поколения.

Происходила из дворянской семьи, ранние годы провела в небольшом родовом имении, где и родилась, затем в Харькове, месте службы отца, действительного статского советника, директора гимназии, члена кадетской партии, педагога-историка Н.Н.Кнорринга, в эмиграции деятеля культуры, члена правления Тургеневской библиотеки, автора ряда работ по русской истории. Учеба в гимназии была прервана в 1920, когда Ирина Кнорринг вместе с семьей покинула Харьков. С этого времени началась неустроенная беженская жизнь, кончилось последовательное систематическое образование: в течение нескольких месяцев Кнорринг побывала в гимназиях, школах Туапсе, Симферополя, Севастополя, пока семья в 1920 не очутилась в Тунисе, в Бизерте, в лагере Сфаят, где удалось вновь продолжить учебу, а затем сдать экзамены за весь школьный курс при Морском корпусе и получить «Свидетельство о зрелости» (случай едва ли не единственный в истории, как отмечают современники). Четыре с половиной года жизни в Бизерте Кнорринг, помимо учебы, посвятила изучению совр. русской поэзии, техники стиха.

В 1925 семья переехала во Францию, в Севр, а через 2 года - в Париж, где Кнорринг прожила до самой смерти. В Париже Кнорринг продолжила учебу в Франко-Русском институте, вошла в круг творческой поэтической молодежи, часто встречалась с русскими поэтами-парижанами.

В 1928 вышла замуж за молодого русского поэта Ю.Б.Бек-Софиева (1899-1975), публиковавшего свои стихи под именем Ю.Софиев, одного из организаторов «Союза молодых поэтов и писателей», автора сборника стихов «Годы и камни» (Париж, 1937).

Писать стихи Кнорринг начала с 8 лет. Неизгладимое впечатление на эмоциональную девочку произвели страшные годы Гражданской войны, скитаний, бездомности семьи. Все это нашло отражение в ее последующем творчестве. Став поэтом, Кнорринг выступила певцом своих переживаний, своего восприятия мира, происходящих событий. Она писала лишь тогда, когда стихи являлись ее внутренней потребностью, когда именно в них она могла высказать свои чувства, отношение к окружающей действительности. Как свидетельствует ее отец, «стихи складывались в ее голове как-то целиком, она просто записывала их, сразу набело, обычно без всяких помарок» (предисл. к сборнику «После всего». Париж, 1949). Кнорринг писала в 1924: «Я не умею говорить слова, / Звучащие одними лишь словами, / Я говорю мгновенными стихами, / Когда в огне пылает голова...»

Стихи Кнорринг - это своеобразный дневник значительных событий ее жизни, с удивительной точностью, подчас до мельчайших деталей воссоздающий все то, что ее волновало, что было «собственным». И закономерно, что основными темами поэзии Кнорринг стали Россия, эмиграция, беженские скитания, интимные переживания. Стихи Кнорринг как бы рассказывают историю эмиграции, не предавшей Россию, думающей о Родине, живущей ею, о тех русских людях, которые в годы Второй мировой войны встали в ряды французского Сопротивления. Трагедия этих русских, покинувших Россию, была глубоко пережита самой Кнорринг.

В 1924 в Сфаят-Бизерта молодая поэтесса пишет: «Забывать нас стали там, в России, / После стольких безрассудных лет, / Даже письма вовсе не такие, / Даже теплоты в них больше нет...» В этом же году она говорит: «Я верю в Россию. Пройдут года, / Быть может, совсем немного, / И я, озираясь, вернусь туда / Далекой, ночной дорогой».

В 1925: «Вы помните - шесть лет тому назад / Мы отошли от берегов России».

В 1933 в Париже Кнорринг создает цикл «О России» из 3 стих., в одном из которых с присущей ей искренностью говорит: «Россия! Печальное слово, / Потерянное навсегда / В скитаньях напрасно-суровых, / В пустых и ненужных годах. / Туда - никогда не поеду. / А жить без нее не могу...» В 1938: «Я уж не так молода, / Чтобы ехать в Россию». Кнорринг в 1924 создает яркую, необычайно выразительную картину беженского движения из России во время Гражданской войны в «Балладе О двадцатом годе», где рассказано об обозах, везущих тех, кто уходил от красных, о том, как покидали родной берег корабли, переполненные эмигрантами, о бессмысленности и гибельности совершавшегося: «Открытые зияли люки / У дрогнувшей ноги. / Зияли жутко, словно бездны / Неистовой судьбы. / И незаметный трап отвальный / Вел в душные гробы...»

Лирические стихи Кнорринг, раскрывающие личное, предельно интимны, большей частью щемяще-грустные, горькие, стремительные, исполненные безысходностью и отчаянием. И это не случайно. Кнорринг в 1927 заболела тяжелой формой диабета и свыше 15 лет жила под знаком смерти, в ожидании ее прихода, оторванная от активной литературной среды русского поэтического Парижа. Поэтесса часто лежит в госпитале, ее силы слабеют с каждым годом: «День догорит в неубранном саду. / В палате электричество потушат. / Сиделка подойдет: "уже в бреду". / Посмотрит пульс - все медленней и глуше» (1936); «Лета не было в этом году. / Лето кануло в темном бреду» (1937); «Был день, как день. За ширмой белой / Стоял торжественный покой. / Там коченеющее тело / Покрыли плотной простыней» (1938); «Еще лет пять я вырву у судьбы - / С безумием, с отчаяньем и болью» (1939); «Дотянуть бы еще хоть три месяца. / Из последних бы сил как-нибудь» (1940); «А жить осталось так немного, / И то уж - из последних сил».

К тяжелому физическому состоянию прибавлялись неустроенность эмигрантской жизни, постоянное невольное напоминание о том, что Франция, Париж - это чужбина, что возвращение на родину невозможно: «Пересветы южных морей. / Перепевы северных вьюг - / Все смешалось в душе моей / И слилось в безысходный круг...» (1926); «Глупый друг, ты упустил одно: / Что не будет главного - России» (1930); «В этом старом убогом отеле, / В никому не нужных трудах, /За неделей скользит неделя, / За годами скользят года» (1931); «Надоело скитаться без цели, / Примитивно непрочный уют. / Одиночество темных отелей, / Одиночество темных минут» (1931); «Я в жизни своей заплуталась. / Забыла дорогу домой. / Бродила, смотрела, устала / И быть перестала собой» («О России», 1933); «Я уж не так молода, чтобы ехать в Россию. /«Новую жизнь» все равно уже мне не начать. / Годы прошли беспощадно-бесшумные-пустые / И наложили на все неживую печать» (1938). Только в стихах, обращенных к родившемуся в 1929 сыну - «белобрысому гномику», написанных с огромной материнской любовью и нежностью, звучат светлые слова радости, счастья: «Пробежимся с тобой до распятья / Вдоль сухих оголенных полей. / На ветру мое пестрое платье / Замелькает еще веселей» («В деревне. Игорю Софиеву». 1932); «Я ласкаю песней колыбельной / Слабого и нежного тебя; /Я люблю заводные игрушки, / И протяжное пенье волчка. / Пряди русых волос на подушке / И спокойный огонь камелька» (1934); «Пока горят на елке свечи/И глазки детские горят. / Пока на сгорбленные плечи / Не давит тягостный закат. <...> Смотрю на детскую улыбку. / Склоняюсь к нежному плечу, / Не называю все ошибкой / И даже смерти не хочу» (1936).

В годы Второй мировой войны, оккупации Франции в поэзии Кнорринг вновь, как и в 1930-е, в период начала жизни в эмиграции, зазвучали гражданские мотивы: «Войной навек проведена черта, / Что было прежде - то не повторится. / Как изменились будничные лица! / И все - не то. И жизнь - совсем не та» (1941); «Темнота. Не светят фонари. / Бьют часы железным боем где-то. / Час, еще далекий до зари. / Самый страшный час - перед рассветом. / <...> Час, когда, устав от смутных дел. / Город спит, как зверь настороженный, / А в тюрьме выводят на расстрел / Самых лучших и непримиренных» (1942). После вторжения германских войск в Россию Кнорринг пишет глубокое по мысли стих, о «немецком мечтательном мальчике», который «гуляет по карте Земли», «так бодро шагает вперед, / Неся разоренье и голод, / Повсюду, / Куда ни придет». И поэтесса задает вечные вопросы: «Зачем это? Кому это нужно?»: «Зачем ему русские вьюги? / Разрушенные города? / На севере или на юге - / Везде - непременно - всегда? / Зачем ему гибнуть и драться / Среди разрушений и бед. / Когда за плечами лишь двадцать / Восторгом обманутых лет?.. / И над безымянной могилой / Уже не поплачет никто. / Далекий, обманутый, милый... / За что?»

Стихи Кнорринг реалистичны, правдивы, чужды стремлению многих поэтов искать подчас вычурную «новую» форму, все подчинив этому. В некоторых строках Кнорринг звучат интонации Блока, Бальмонта, апокалипсические мотивы символистов. Особенно сильно воздействие поэзии А.Ахматовой. Но всегда перед нами самобытно мыслящая и чувствующая личность, находящая неповторимые, свойственные только ей слова для выражения своей беды и трагедии, своего мироощущения, своего восприятия времени. Лирика Кнорринг - искренние страницы в истории русской эмигрантской литературы. Это поэтика минимализма: дневнико-вость, документальность, отсутствие декоративности. Стихи Кнорринг историчны, ибо они реально показывают историю русской интеллигенции в сложный период жизни, показывают ее с новой, неожиданной стороны.

Негромкий, поэтический голос Кнорринг был услышан, отмечен и особо выделен в общем хоре русской зарубежной поэзии современниками. После выхода в свет в 1931 первого сборника стихов Кнорринг «Стихи о себе» Вл.Ходасевич в рецензии «"Женские" стихи» писал: «Как и Ахматовой, Кнорринг порой удается сделать "женскость" своих стихов нарочитым приемом. <...> Той же Ахматовой Кнорринг обязана чувством меры, известною сдержанностью, осторожностью, вообще - вкусом, покидающим ее сравнительно редко. <...> Кнорринг женственна. <...> Будем надеяться на дальнейшие встречи с этой еще неопытной, <...> но все-таки одаренной и чем-то милой поэтессой» (Возрождение. 1931. 25 июня). Предвидение Вл.Ходасевича подтвердилось, чему свидетельством является отзыв Кнорринг Иванова в статье «Поэзия и поэты» на посмертную книгу стихов Кнорринг, вышедшую в 1949: «Покойная Ирина Кнорринг всегда, а в последние годы жизни особенно, стояла в стороне от пресловутого Монпарнаса, не поддерживала литературных связей, одним словом, не делала всего необходимого для того, чтобы поэта не забывали, печатали, упоминали в печати. И поэтому даже ее последняя книга почти никем не была отмечена с вниманием и сочувствием, которые она заслуживает...

Кнорринг была не очень сильным, но настоящим поэтом. Ее скромная гордость и требовательная строгость к себе, мало кем оцененные, будут, я думаю, все же со временем вознаграждены. У скромной книжки Кнорринг есть шансы пережить многие более "блестящие" книги ее современников. И возможно, что когда иные из них будут давно "заслуженно" забыты, бледноватая прелесть стихов покойной Кнорринг будет все так же дышать тихой, неяркой, но непредельно-благоуханной поэзией» (Возрождение. 1950. №10). О творчестве Кнорринг положительно высказывались Г.Адамович, Н.Оцуп, Ю.Терапиано. Н.Станюкович, поэт, прозаик, литературный критик, в поэтической форме отметил характерное для стихов Кнорринг сочетание гармонии и страдания: «...О, бесприютная душа! - / Добыча горькая изгнанья, / Как гармонично хороша / Поэма твоего страданья. / Здесь слово каждое легло, /Как вздох усталости и боли, / И смерти черное крыло / Сломило бунт ненужной воли». Г.Струве назвал поэзию Кнорринг «очень личной», «едва ли не самой грустной во всей зарубежной литературе» (Струве Г. Русская литература в изгнании. Нью-Йорк. 1956).

В 1962 А.Ахматова сказала о своеобразии поэзии Кнорринг: «По своему высокому качеству и мастерству, даже неожиданному в поэте, оторванном от стихии языка, стихи Ирины Кнорринг заслуживают увидеть свет. Она находит слова, которым нельзя не верить. Ей душно и скучно на Западе. Для нее судьба поэта тесно связана с судьбой родины, далекой и даже, может быть, не совсем понятной. Это простые, хорошие и честные стихи» (Ахматова А. Соч. М., 1986. Т.2. С.217). Стихи Кнорринг публиковались во многих эмигрантских периодических изданиях, в сборнике «Союза молодых поэтов». Как свидетельствует писатель первой эмигрантской волны В.Яновский, «эмигрантская периодическая печать в целом относилась к стихам с сугубой нежностью. От рижского "Сегодня" до "Нового русского слова" в Нью-Йорке, повсюду тщательно набирали стихи Кнорринг, Червинской, Штейгера» (Яновский В.С. Поля Елисейские. СПб., 1993. С.165).

При жизни Кнорринг вышло два сборника стихов: «Стихи о себе» (Париж, 1931; 300 экземпляров), «Окна на Север: Вторая книга стихов» (Париж, 1939; 200 экземпляров / Русские поэты. Вып.10).

В 1949 отец Кнорринг издал в Париже тиражом 226 экземпляров «После всего: Третья книга стихов (посмертная)». Обложку сделал Ю.Софиев. Произведения Кнорринг включены во все основные эмигрантские антологии русской зарубежной поэзии, изданные в Европе и США (Якорь / сост. Г.Адамович и М.Кантор. Берлин, 1936; На Западе / сост. Ю.Иваск. Нью-Йорк, 1953; Муза Диаспоры: 1920-1960 / под ред. и с предисл. Ю.Терапиано. Мюнхен, I960). На родине первые публикации стихов Кнорринг появились в 1962 в журнале «Простор» (Алма-Ата. №6), затем в 1965 в алма-атинском альманахе «День поэзии».

В 1967 в Алма-Ате издан небольшой сборник Кнорринг со странным названием «Новые стихи», включающий в основном стихи о России.

В 1993 в Алма-Ате на средства сына и внука издан самый полный сборник Кнорринг «После всего», в который вошло 127 стих. Похоронена Кнорринг на русском кладбище в Сен-Женевьев-де-Буа в символической могиле погибшего на Колыме М.О.Бек-Софиева, родственника мужа. Как вспоминает Н.Берберова, смерть Кнорринг почтили на собрании русских поэтов в 1944 после освобождения Парижа (Берберова Н. Курсив мой. Автобиография. 2-е изд., испр. и доп. Нью-Йорк, 1983. Т.2. С.513-514).

Г.В.Карпюк

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 2. З - О. с. 211-214.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

Сочинения:

Стихи о себе. Пориж, 1931;

Окна на Север: Вторая книга стихов. Париж, 1939;

После всего: Третья книга стихов (посмертная). Париж, 1949;

Новые стихи / вступ. статья А.Жовтис. Алма-Ата, 1967;

После всего: Стихи 1920-1942 гг. Алма-Ата, 1993;

Мы жили тогда на планете другой...: [Подборка стихов] // Антология поэзии Русского зарубежья: 1920-1990 (Первая и вторая волна): в 4 кн. / сост. Е.В.Витковский. М., 1994. Кн.3. С.140-149;

После всего. Третья книга стихов (посмертная)

Предисловие

В эту книгу стихов моей покойной дочери вошли прежде всего стихи, подобранные ею самою, название сборника дано ею же. К ним прибавлены стихи из написанных в последние годы, частью напечатанные в разных изданиях, а также несколько стихотворений, написанных в Африке, характерных для того периода ее жизни. Таким образом, это издание является в смысле материала для характеристики ее творчества и жизни, как бы дополнением к ее первым двум сборникам - «Стихи о себе» (1931) и «Окна на север» (1939).

Ирина родилась 21 апреля (ст. ст.) 1906 года в нашем маленьком родовом имении Самарской губернии и уезда. Там же, обычно, мы проводили летние каникулы, а остальное время года в Харькове - месте моей службы. Ее гимназические годы шли очень успешно до 1920 года, когда с четвертого класса гимназии, началась наша скитальческая жизнь, лишившая ее систематического образования. В течение нескольких месяцев Ирина побывала в гимназиях Туапсе, Симферополя, Севастополя, пока, наконец, не очутилась в Африке, в Бизерте, где она и сдала экзамены при Морском Корпусе, получивши из него «свидетельство» зрелости (случай едва ли не единственный в истории).

За четыре с половиной года жизни в Бизерте (в лагере Сфаят), предоставленная в значительной степени себе самой, Ирина внимательно изучала современных поэтов, как всегда много писала, овладев техникой стиха, тогда же начала печататься и приехала в 1925 году в Париж с довольно солидной стихотворной подготовкой.

Какой же нежданной тревогой,
Какой же тоской одаришь,
Ты, серый, холодный и строгий,
Так долго желанный Париж?

Здесь она училась во Франко-Русском Институте и в 1928 г. вышла замуж за Ю. Б. Бек-Софиева-Софиева, тоже поэта. Через год у них родился сын, ее утешение и надежда. Начиналась новая жизнь…

В 1927 году Ирина заболела диабетом

(…….я не могу изжить,
Как это ни обидно и ни странно:
Стакан наполнить прямо из под крана
И крупными глотками воду пить…)

Эта тяжелая, неизлечимая болезнь, разрушающая нервы, особенно опасна в молодом возрасте, сделала ее обреченной.

Она долго и упорно боролась с нею, часто ложилась в госпиталь, но силы ее слабели с каждым годом, и слова «усталость» и «больше не могу» все чаще появляются в ее стихах, как и темы о смерти.

Ну, что ж? И счастье станет прахом
И не во сне и не в бреду -
Я без волненья и без страха
Покорно очереди жду.

Последняя война с ее лишениями окончательно сломили силы Ирины, и 23 января 1943 года она умерла, с точностью предсказав в ряде стихов больничные подробности своей смерти… Могила ее на кладбище Ирви.

Стихи Ирина начала писать, вернее «слагать», с 8-ми лет, с трудом записывая их в тетрадь по двум линейкам. Уроки стихосложения ей дались необычайно легко - у нее было органическое чувство стихотворного ритма. После первых лет детского творчества, с революции, в ее стихах начинают появляться очень грустные, тоскливые ноты. Очень впечатлительная, она болезненно переживала события этих «страшных лет». На все он смотрела из своего угла малопонятной для нее беженской жизни, замыкаясь все более и более в себя, хотя по натуре была веселой и деловитой. Отсюда - стихи всей ее жизни это подлинно «стихи о себе»… Насыщенная с детских лет поэтическим чувством, она не была стихотворцем-сочинителем, и в последствии не умела и, к сожалению, не хотела им быть (что потом мешало ей в писательском ремесле), - она была прежде всего певцом своих переживаний. Она не могла не писать стихи, когда это являлось ее внутренней потребностью, как не может певец не петь, если ему поется. Стихи складывались в ее голове как-то целиком, она просто записывала их, сразу на бело, обычно без всяких помарок.

В предельной интимности ее стихов нужно прибавить их своеобразную автобиографичность. Она была не только «певцом своей печали», но вообще летописцем своих дней - с этим согласятся все, знавшие ее близко. Кажется, не было сколько-нибудь значительного события в ее жизни, которое с удивительной точностью не было бы отмечено в стихах, как и в дневнике (она превосходно писала прозой). Напр. - готовится она к экзамену по космографии и… вот стихи:

…Из формул математики
Легко искать нетленное
Хоть до потели сил…
А вечером слагать стихи
Про вечную вселенную,
Про шествие светил…

Конечно, мне трудно быть судьей стихов своей дочери, но все же я думаю, что их музыкальное достоинство бесспорно. Ее много и охотно печатали, она была сотрудницей многих изданий. Певучие формы ее стихотворений, глубокая задушевность и подлинная их поэтическая взволнованность легко находили отклики среди читателей, и у нее было много друзей-почитателей ее поэзии. Это было наградой за ее страстную любовь к русскому словесному искусству, которую она пронесла через всю свою короткую и скорбную жизнь.

Н. Кнорринг

Стихотворения

«Я не умею говорить слова…»

Я не умею говорить слова,
Звучащие одними лишь словами.
Я говорю мгновенными стихами,
Когда в огне пылает голова.

Мне слух не ранит острая молва,
Упрек не тронет грязными руками.
А восемнадцать лет - как ураган, как пламя, -
Вступили, наконец, в свои права.

И если кто-нибудь войдет ко мне,
И взглянет мне в глаза улыбкой ясной, -
Он не таким уйдет назад. Напрасно

Он будет думать о своей весне.
Я так беспомощно, так безучастно
Томлюсь в каком-то жутком полусне.

Сфаят-Бизерта

1925 г. Фото Д. Кобякова

МАМОЧКЕ

День прошел - и слава Богу.
Жизнь ясна и хороша.
Ты не вслушивайся строго
В то, над чем скорбит душа.

Подожди - и перед нами
Заблестит морская даль…
Будь, что будет! Не годами,
Днями счет ведет печаль.

«Пера-Гюнта» вслух прочту я, -
Пролетит за часом час.
Стол тебе освобожу я -
Ты раскладывай пасьянс.

Ведь не могут по-другому
Пролетать пустые дни…
Хочешь плакать? - выпей брому,
Ляг спокойно - и усни.

Кнорринг Ирина Николаевна (1906 - 1943)
Лично знавший поэтессу Ирину Кнорринг Ю. Терапиано и вслед за ним Г. Струве говорят о ее лирике как о наиболее минорной в зарубежной русской поэзии. Ее стихи тематически и своей тональностью перекликаются с поэзией "парижской ноты". Поэтическое наследие Кнорринг (три книги, включающие около 140 стихотворений, и ряд стихотворений, разбросанных в периодических изданиях) представляет собой одну из наиболее искренних страниц в истории эмигрантской поэзии.
И.Н. Кнорринг (в браке Софиева) родилась 4 мая 1906 г. в помещичьем имении, в селе Елшанка Самарской губернии. Детство и отрочество прошли в Харькове. К тому же времени относятся и ее первые поэтические опыты. Отец поэтессы Николай Николаевич Кнорринг (1880 - 1967) был не чужд литературных интересов и позднее, уже живя в эмиграции, состоял в Союзе русских писателей и журналистов, был членом правления Тургеневской библиотеки, публиковался в зарубежных журналах, в частности напечатал статьи о Розанове, Жемчужникове и историке Ключевском. Вместе с отцом Кнорринг бежала от нового режима в переполненном товарном вагоне в Симферополь. Осенью 1920 г. она эвакуировалась в набитом до отказа беженцами трюме военного корабля в Константинополь.
Кнорринги поселились в Тунисе, в средиземноморском портовом городе Бизерта. Здесь поэтесса окончила среднюю школу. В 1925 г. она переехала в Париж. Годом раньше ее стихи появились в печати (первая известная нам публикация - в пражском журнале "Студенческие годы"). В 1925 г. она поступила в Париже во Франко-русский институт. В 1927 г. проявились первые признаки диабета, который прогрессировал, обострялся и заставлял ее время от времени ложиться в больницу. В 1928 г. Кнорринг вышла замуж за поэта Юрия Софиева, в прошлом профессионального военного, работавшего в Париже мойщиком стекол; после смерти Кнорринг он вернулся в Советский Союз. В 1929 г. у Ирины Кнорринг и Юрия Софиева родился их единственный сын.
Кнорринг много печаталась в эмигрантских повременных изданиях, включая хорошо известные в эмиграции журналы "Звено", "Перезвоны" и "Русские записки". Ее первая книга стихотворений с характерным для ее творчества интимным и исповедальным названием "Стихи о себе" была отпечатана небольшим, но типичным для эмигрантских сборников тиражом - 300 экземпляров. Второй сборник стихотворений "Окна на север" вышел незадолго до начала войны.
В первые годы жизни во Франции она встречается, в особенности на Монпарнасе, с другими русскими поэтами. В дальнейшем болезнь удерживала ее от участия в эмигрантских кружках и объединениях, которых так много возникало в 1920 - 1930-е гг. в Париже. Однако стихи ее были хорошо известны и встречали благосклонные отзывы в печати. Поэтесса жила в бедности, в трудных условиях, болезнь прогрессировала и в возрасте 36 лет, 23 января 1943 г., она умерла от диабета.
Усилиями ее отца посмертно был опубликован еще один поэтический сборник - "После всего". В книгу включены стихотворения 1924 - 1942 гг., что фактически охватывает все творчество поэтессы - от первых зрелых стихотворений и до написанных ею незадолго до смерти. Стихи Кнорринг включены в лучшие антологии русской зарубежной поэзии ("Якорь", "На Западе", "Муза диаспоры"), и это само по себе является фактом признания эстетической и историко-литературной ценности ее поэзии. Творческое наследие Ирины Кнорринг, по словам Ю. Терапиано, - "человеческий документ, повесть о суровой прозе эмигрантской жизни, о беспощадном крушении надежд". Многие из ее стихотворений носят дневниковый характер и в этом отношении перекликаются со стихами ряда других русских парижских поэтов (включая Г. Иванова). Дневниковым подходом определяется и круг тем: повседневные переживания, обращения к сыну, чувство одиночества, а временами - отчаянья. Одна из ведущих - тема любви. В любовных ее стихах некоторые критики усматривают влияние Ахматовой. Стихи эти экзистенциальны: многие из них написаны как попытка запечатлеть личное, реальное, ничем не приукрашенное переживание или житейскую ситуацию. Иногда в ее стихи врывается мемуарная тема: трагический отъезд из России или юность, прошедшая в Северной Африке. "Читая ее, как бы соприкасаешься с живым человеком", - писал о ней Н. Станюкович. Подобное впечатление дневниковости, документальности, экзистенциальности лирики зависит от системы поэтических средств, характерных для большинства стихотворений Кнорринг. Эту систему можно назвать поэтикой минимализма: в ней нет элементов декоративности или риторики; ее вообще легче характеризовать негативными определениями. Она бедна эпитетами и метафорами и не опирается на общеизвестные литературные приемы. Ритмически традиционная, она остается своего рода чистой поэзией, как бы не зависящей от конкретных реалий и тем не менее полная этих реалий: личное страдание, личное отчаянье, любовь.

Ирина Кнорринг

Ирина Кнорринг скончалась 23 января 1943 года в Париже, во время оккупации, на тридцать седьмом году жизни.

Во второй половине двадцатых годов она вошла в среду молодой зарубежной литературы, но через несколько лет усилившаяся тяжелая болезнь, постепенно сводившая ее в могилу, лишила ее возможности принимать участие в собраниях и выступлениях парижских поэтов.

Ирина Кнорринг много печаталась в различных изданиях: при жизни она выпустила два сборника стихов: «Стихи о себе» в 1931 году и «Окна на север» в 1939 г. В 1949 году вышла ее посмертная книга стихов «После всего».

В 1928 году Ирина Кнорринг вышла замуж за поэта Ю. Б. Бек-Софиева, имела сына, но тяжелая, неизлечимая болезнь, диабет, всё больше и больше подрывала ее силы, она была принуждена много раз ложиться в госпиталь, и жизнь шла мимо нее, в трудных условиях тогдашней эмиграции. Единственное, что давало ей силу как-то жить - была поэзия. Кнорринг с детства писала стихи и стихи были для нее единственным средством выразить себя, осмыслить события своей горькой жизни, уйти от постоянной мысли о смерти.

Литературно она не была одинока - стихи ее нравились многим, в тот период, когда она еще могла выступать на вечерах, она имела успех у публики, критика был к ней благосклонна. Но страшная отделенность от людей, следствие болезни, заставляла ее постоянно уходить в себя, и тема ее - горькая и грустная, - походила на личную исповедь:

Окно в столовой

Снова - ночь. И лето снова

(Сколько грустных лет!)

Я в накуренной столовой

Потушила свет.

Папироса. Пламя спички.

Мрак и тишина.

И покорно, по привычке,

Встала у окна.

В отдаленьи - гул Парижа

(По ночам - слышней).

Я ведь только мир и вижу,

Что в моем окне.

Вижу улицу ночную,

Скучные дома,

Жизнь бесцветную, пустую,

Как и я сама.

И когда тоски суровой

Мне не превозмочь, -

Я люблю окно в столовой,

Тишину и ночь.

Прислонюсь к оконной раме

В темноте ночной,

Бестолковыми стихами

Говорю с тобой.

И всегда тепло и просто

Отвечают мне

Наши камни, наши звезды

И цветы в окне.

«После всего» - одна из самых грустных книг в нашей зарубежной поэзии, которую нельзя читать без волнения.

Это - как бы запись, человеческий документ, повесть о суровой прозе эмигрантской жизни, о беспощадном крушении надежд, о всем том, чего хотели бы и чего не имели люди эмигрантского поколения, о безвыходности, о любви, о горе, о смерти, которая близка, которую ничем нельзя отстранить - и, быть может, даже и отстранять не за чем.

Я сказал: «человеческий документ», но стихи Кнорринг никак не походят на тот специальный, нарочито-заданный себе жанр «исповеди», которым увлекались перед войной многие иностранные и некоторые русские поэты и писатели.

Кнорринг отнюдь не ставила себе задачей литературную исповедь, она жила стихами, поэзия была для нее единственной возможностью объяснить себе происходящее с нею и с другими. Говоря о себе, о своем, она чувствовала и стремилась осознать то же самое, что стремились преодолеть люди ее трагического поколения, безнадежно-обреченного, как и она.

Кнорринг была в самом деле искренна, а не старалась показать искренность, как некоторые другие литераторы, и эта искренность определяла для нее содержание ее поэзии.

Кнорринг не была сильной, действенной натурой (- да и как она могла стать действенной при такой болезни?), не ставила себе целью разрешение каких-либо особых формальных задач в поэзии, довольствовалась средней стихотворной техникой своей эпохи, но голосом - музыкальным, ритмичным, несколько приглушенным, сумела сказать по-своему о том, что было для нее самым важным и главным, с благородной ясностью и с подкупающей простотой.

Из книги Знаменитые Козероги автора Раззаков Федор

Из книги Сияние негаснущих звезд автора Раззаков Федор

БУГРИМОВА Ирина БУГРИМОВА Ирина (артистка цирка, дрессировщица хищных зверей; скончалась 19 февраля 2001 года на 91-м году жизни). Первая в России женщина – дрессировщица хищных зверей Ирина Бугримова умерла от сердечного приступа в своей квартире в «высотке» на

Из книги 100 знаменитостей мира моды автора Скляренко Валентина Марковна

МЕТЛИЦКАЯ Ирина МЕТЛИЦКАЯ Ирина (актриса театра, кино: «Расписание на послезавтра» (1979; десятиклассница Катя Шумейко), «Выигрыш одинокого коммерсанта» (1985; Виолетта), «Личное дело судьи Ивановой» (1986; учительница литературы), «Выкуп» (1987; Мари), «Оглашению не подлежит»

Из книги О чём поют воды Салгира автора Кнорринг Ирина Николаевна

ДМИТРАКОВА ИРИНА Известная российская топ-модель, киноактриса, продюсер и ведущая одной из самых рейтинговых программ на телеканале СТС «Стильные штучки». Она относится к тому сравнительно небольшому числу людей, о которых с уважением говорят, что они начинали с нуля и

Из книги Красные фонари автора Гафт Валентин Иосифович

Ирина Кнорринг. О чём поют воды Салгира: Беженский дневник. Стихи о

Из книги Чекистки? Почему мы поехали в Афган автора Смолина Алла Николаевна

Нине Кнорринг Моим стихам не верь. Они пустые. Не верь тоске, звучащей, как набат. Ведь мне не жаль оставленной России, Не жаль больших и мертвенных утрат. Не жаль бросать взволнованные взгляды В глаза не отвечающих людей. И даже тот, со мной сидящий рядом, И тот не помнит

Из книги Мои пациенты автора Цивьян Яков Леонтьевич

Ирина Мирошниченко В таланте у Мирошниченко Все краски есть и все оттенки, Но самая большая краска, Когда лицо почти как

Из книги Синий дым автора Софиев Юрий Борисович

Ирина СУЩИКОВА 14). Ирина СУЩИКОВА - Пули-Хумри, 395-й мотострелковый полк в/ч пп 24785 (военторг), продавец, 1985-87 г.г.:Жила в маленьком провинциальном городке, а работала в ДОСААФ.Оформлялась на Запад, но разнарядка и паспорт пришли в Афганистан.Не отказалась.Про чеки и деньги на

Из книги Повесть из собственной жизни: [дневник]: в 2-х томах, том 1 автора Кнорринг Ирина Николаевна

Ирина НОВИКОВА 35). Ирина НОВИКОВА - Герат, ОБАТО на базе 101-го полка:Медики тогда считались военнообязанными, и мне в 1985 году пришла повестка из военкомата.Но в ней ничего не говорилось о цели вызова.Когда я пришла в военкомат, люди, которые выходили из кабинета

Из книги Рассказы автора Листенгартен Владимир Абрамович

Ирина Лева не помнил, где и при каких обстоятельствах он познакомился с Ириной. Может быть, он впервые увидел ее и заговорил с ней на улице, или в университете, где она училась, или кто-то их познакомил? Первое воспоминание, связанное с Ириной, которое сохранилось у него: они

Из книги автора

Дочь Ирина 6 января 1957 года у Раисы Максимовны родилась дочь. Все радовались малышке и очень переживали. Дело в том, что после ревматического заболевания, перенесённого в студенческие годы, врачи запретили Раисе иметь детей. Но она считала, что без ребёнка семья будет

Из книги автора

Нина и Ирина Станция Рузаевка до того была мне известна только тем, что именно здесь погиб под колесами поезда мой сослуживец Никандров. Но здесь и со мной случилось знаменательное событие совершенно другого рода. На этой станции у нас была долгая остановка с обедом,