В этой статье пойдёт речь о готах, но не о представителях распространённой в наше время молодёжной субкультуры, шокирующих своим видом добропорядочных граждан, а о тех варварах древности, племена которых, пройдя с севера на юг через всю Европу, основали одно из самых мощных государств средневековья - Толедское королевство. Готы (племя) исчезли во тьме веков также бесследно и таинственно, как и появились, оставив историкам широкий простор для исследований и дискуссий.

Европа первых веков нашей эры

На исторической сцене этот народ появился в тот момент, когда Европа переживала своего рода переходный период. Прежняя античная цивилизация отошла в прошлое, а новые государства и нации находились лишь в стадии формирования. По её обширным просторам непрерывно кочевали огромные массы народов, приводимые в движение постоянно меняющимися условиями жизни.

Что же являлось основной причиной столь активной миграции. По мнению учёных, этому способствовали два фактора. Первый из них, это периодически возникавшая перенаселённость в ранее обжитых и освоенных районах. И кроме того, покидать насиженные места заставляли появлявшиеся время от времени более сильные и агрессивные соседи, от которых приходилось спешно удаляться, нападая при этом на тех, кто встречался на пути, и не мог дать должного отпора.

Воинственные скандинавы на просторах Европы

Итак, по его словам готы - племена скандинавского происхождения, двигавшиеся по территории Европы в южном направлении. В 258 году они достигают Крыма, и часть из них селятся в нём, сменив на оседлый. По некоторым данным в восточной части полуострова тогда поселилось порядка пятидесяти тысяч семей. Ряд исследователей отмечает, что вплоть до конца XVIII века в тех районах продолжал звучать готский язык, полностью исчезнувший к тому времени в других частях мира.

Однако, это был лишь единичный случай, и среди прочих европейских кочевников по-прежнему одно из ведущих мест занимали готы (племя). История народа того периода наполнена непрекращавшимися столкновениями с жителями территорий, по которым пролегал их путь. Упомянутый выше летописец Иордан уверяет, что в результате этого им буквально не приходилось дважды ночевать на одном месте. Из поколения в поколение они рождались, росли и умирали в дороге.

Варвары на границах Римской империи

Путешествуя таким образом, в начале IV века они приблизились к границам Великой Римской империи. Как это ни странно, но лучшая по тем временам армия мира иной раз бывала бессильна против неожиданных атак этих закутанных в шкуры дикарей, сминавших чёткий строй легионов, бившихся вопреки всем существовавшим правилам, и затем бесследно исчезавшим в глубине лесных чащоб.

Внушала страх и их многочисленность. На границе государства появились не разрозненные отряды, а многотысячный народ с повозками, женщинами, детьми и скотом. Если в летний период их продвижению мешали две естественные преграды - реки Дунай и Рейн, то зимой, когда они покрывались льдом, путь варварам был открыт.

К этому времени империя, раздираемая жесточайшим кризисом, причиной которого явились коррумпированность и разложение её правящей элиты, ещё оказывает готам сопротивление, но в целом сдержать их продвижение уже не в силах. В 268 году, перейдя по льду Дуная, готы - германские племена, пополненные за счёт присоединившихся к ним некоторых иных малочисленных народов, грабят пограничную провинцию Паннония. Эта территория, включающая в себя часть современной Венгрии и Сербии, стала первым боевым трофеем готов в Римской империи.

Тогда же произошло второе отделение семейств, порвавших с вечным скитанием и отдавших предпочтение оседлости. Они расселились в провинциях Мезия и Дакия, входящих ныне в границы Болгарии и Румынии. В целом же готы - племя, история которого насчитывала к тому времени более двух столетий, укрепилось настолько, что вскоре римский император Валент счёл за благо заключить с ним дипломатическое соглашение о ненападении.

Гунны - бич Божий

Во второй половине IV века Европу постигло ужасное несчастье - с востока в её пределы вторглись бесчисленные орды гуннов под предводительством знаменитого Аттилы. Даже по меркам того жестокого и далёкого от гуманизма времени, они поражали всех своей необузданной свирепостью и жестокостью. Угроза, связанная с их нашествием, в равной степени коснулась и римлян, и готов. Недаром их называли не иначе, как «бич Божий».

Одновременно со вторжением гуннов, готы - древние племена, составлявшие прежде единый народ, разделились на две самостоятельные ветви, вошедшие в историю как вестготы (западные) и остготы (восточные). Последние были в 375 году наголову разбиты гуннами, а их король Эрманарих от горя и позора покончил с собой. Те же, кому довелось остаться в живых, были вынуждены сражаться на стороне своих бывших врагов. На этом история восточногерманского племени готов была практически завершена.

Союз с римлянами

Став свидетелями гибели своих соплеменников, и опасаясь разделить их участь, вестготы обратились за помощью к римлянам, чем изрядно их обрадовали. Им была предоставлена возможность свободно селиться в приграничных районах империи, при условии, что они будут защищать её рубежи. За это, по условиям договора, власти обещали снабжать их продуктами и всем необходимым.

Однако на деле всё обстояло совершенно иначе. Предельно коррумпированное латинское чиновничество воспользовалось удобным случаем для совершения масштабных и наглых хищений. Присваивая деньги, отпущенные на содержание готских застав, они держали своих защитников и их семьи впроголодь, лишая самого необходимого. Готы - племя, привыкшее за время скитаний ко всевозможным лишениям, но, в данном случае, налицо было унижение их достоинства, и с этим они не могли смириться.

Бунт и захват Рима

Чиновники не учли, что к этому времени вчерашние варвары, тесно общаясь с латинянами, успели усвоить многие понятия высокой цивилизации. Поэтому отношение к себе, как к дикарям, которым можно безнаказанно сплавлять собачину под видом свинины, считали оскорблением. К тому же готы - древние племена, испокон века привыкшие мечом решать все споры. В результате произошёл бунт. На его подавление правительство направило регулярные войска, которые в августе 378 года были наголову разбиты в сражении под Адрианополем.

В целом же история этого народа, само название которого таит в себе нечто былинное и богатырское, остаётся во многом загадочной и до конца неисследованной. Со страниц древних летописей как заклинание звучат имена - Тульга, Вамба, Атанагильд. Но в этой недосказанности и таится та притягательная сила, что манит нас снова и снова вглядываться в таинственную глубину веков.

1
Началом «великого переселения народов» обычно считают 60-70-е годы II в. н. э.- время так называемой Маркоманской войны, когда Римской империи дорогой ценой удалось отразить первый могучий натиск европейских племен на ее северо-западные пределы 2 . «Все народы от границ Иллирика до Галлии составили заговор, именно маркоманны, варисты, гермундуры и квады, свебы, сарматы, лакринги и буры, вандалы с виктуалами, осы, бессы, коботы, роксоланы, бастерны, аланы, певкины и костобоки»,- так характеризует вражеские силы, обрушившиеся на империю, римский историк Юлий Капитолин 3 .

Маркоманская война послужила сигналом для целого ряда крупных военных выступлений европейских племен, которые воспринимались в империи не как действия военных дружин, {143} а как переселения целых племен, что было в действительности относительно редким явлением. На рубеже III в. н. э. в Северо-Западное Причерноморье проникли готы, в течение последующих столетий нанесшие ряд ударов по Балканским провинциям Римской империи. Если на западе во время Маркоманской войны, как сообщает Юлий Капитолин, против Рима вместе с германцами и кельтами выступили фракийские и даже сарматские племена, то на востоке последние составили, несомненно, уже основную массу вооруженных сил готских объединений. Еще задолго до готов они начали здесь борьбу с империей, теперь же продолжали ее в новых политических условиях.

Вопрос о готах и их «варварском государстве» на Черноморском побережье является одним из наиболее темных вопросов древней истории Восточной Европы. Основным источником для изучения истории готов служит труд епископа Иордана «О готах» («De rebus Gethicis»), написанный в 551 г. на основании более ранних источников: сочинений неизвестного историка конца IV в. н. э. Аблабия, и особенно «История готов» Кассиодора - крупного политического деятеля остготского короля Теодориха. Сочинения Кассиодора, написанные в конце V в. н. э., точно так же не дошли до современности, но несомненно, что перу царедворца и выдающегося дипломата, каким являлся Кассиодор, мог принадлежать не беспристрастный исторический труд, а тенденциозное политическое произведение, которое возвеличивало бы историю «королевского рода Амалов». Подобными же политическими мотивами руководствовался в свою очередь и автор истории гетов и готов. В итоге у него получилось, что готы имеют якобы не менее древнюю и славную историю, нежели сам Рим, что они являлись могучим и многочисленным народом и что их воинственные короли простирали свою власть на огромные пространства вплоть до Прибалтики и верховьев Волги. Фантастичность многих мест в сочинении Иордана вполне очевидна; их могли принять за истину лишь реакционные германские буржуазные историки.

Готы являлись, по-видимому, частью восточногерманских племен - готов, готонов, или гутонов, обитавших в Южной Прибалтике у западных рубежей славянской земли и двинувшихся к югу в период, последующий за Маркоманской войной. Проникнув на Черноморское побережье, они попали в напряженную обстановку нараставшей борьбы местных скифо-аланских, фракийских и славянских племен против Римской империи, включились в движение и оказались во главе обширных племенных союзов, наносивших удары по империи в течение всего III в. н. э. Судя по археологическим данным, {144} рисующим восточногерманские племена начала нашей эры, готы стояли на более низкой ступени культурного развития, чем население Северного Причерноморья, состоявшее главным образом из скифо-аланских племен - непосредственных наследников скифо-сарматской причерноморской культуры. Готские отряды не оказали никакого заметного воздействия на местную культурную жизнь, а, наоборот, сами очень скоро усвоили причерноморские нормы быта и культуры. Именно этим и объясняется тот загадочный, на первый взгляд, факт, что археологическая наука, изучая развитие культуры в Северном Причерноморье, не может уловить никаких ощутимых признаков появления готов. В течение первых веков нашей эры преемственность культурной жизни в Причерноморье ничем не нарушалась, и так продолжалось вплоть до вторжения гуннов. Никаких новых черт в культуре Северо-Западного Причерноморья, связанных с появлением готов, не могла указать даже националистическая германская археология, пытавшаяся на этом основании утверждать, что германцы якобы издавна занимали эту территорию, что являлось уже полнейшей фантазией.

Говоря о готах в Северном-Причерноморье, следует также указать, что численность собственно готов была, вероятно, относительно невелика и их появление отнюдь не означало смены населения хотя бы и в очень ограниченных районах побережья Черного моря. Лишь имя «готы», как собирательное, очень скоро распространилось в империи для обозначения варварских племен всего Северо-Западного Причерноморья, но и о них говорили, как о племенах, которых прежде называли скифами и которые теперь именуются готами.

В 70-х годах IV столетия восточноготский племенной союз был жестоко разгромлен нахлынувшими с востока гуннами - обширным объединением кочевых племен, возникшим за Доном и Волгой, во главе которого стояли кочевники азиатских степей.

По словам латинского писателя IV столетия Аммиана Марцеллина, гунны, переправившись через Волгу, обрушились сначала на аланов, обитавших у Азовского моря и в низовьях Дона. Далее, вместе с аланами они начали борьбу с остроготским королем Германарихом и вскоре разрушили его «королевство», далеко не такое прочное, как это пытается изобразить Иордан. Некоторые местные племена воспользовались благоприятной обстановкой и поспешили выйти из остроготского объединения. Первыми среди них, как указывает Иордан, были росомоны, в которых, возможно, следует видеть одно из восточнославянских племен. Германарих был убит {145} росомонами 1 . Иначе описывает смерть Германариха Аммиан Марцеллин, сообщающий, что Германарих покончил жизнь самоубийством, видя неминуемое крушение своего «королевства» 2 . Гунны разбили отряды преемника Германариха - Винитара и устремились далее на запад в область везиготов. Последние, однако, уклонились от решительного сражения с гуннами и отошли в Трансильванские горы и за Дунай, получив от императора Валента разрешение поселиться во Фракии. С этого момента, с 376 г., гунны надолго превратились в хозяев причерноморских степей. Они объединили вокруг себя многочисленные местные сармато-аланские племена; на рубеже V в. они совершали походы в Месопотамию и Малую Азию, а затем, продвинувшись на запад, распространили свою власть на обширные пространства Центральной Европы и начали борьбу против империи. В 435 г. все подчиненные гуннам племена были объединены в единую «державу», во главе которой стоял известный гуннский военный и политический деятель Аттила. В течение последующих 20 лет Аттила властвовал над половиной Средней Европы, неоднократно наносил империи жестокие поражения, а иногда служил и орудием ее политики. В 451 г. он сделал попытку подчинить себе Галлию, т. е. области, лежащие на запад от Рейна. Ожесточенное сражение на Каталаунских полях, где против разорителей-гуннов выступили почти все среднеевропейские племена, не принесло, однако, гуннам победы. Это явилось началом целого ряда военных и политических неудач Аттилы, предопределивших грядущий распад его огромной, но совсем непрочной грабительской «державы».

2
Военная обстановка в Северном Причерноморье и Прикарпатье, связанная с готским временем и вторжением гуннов, не могла не оказать значительного влияния на жизнь древних славянских племен, несмотря на то, что на данном этапе «великого переселения народов» они, по-видимому, еще не выступали в борьбе с Римской империей в качестве самостоятельной политической и военной силы.

Распространяли ли готы свою власть на славянские племена, в точности остается неизвестным. Правда, среди племен, якобы подвластных королю Германариху, Иордан называет «мощных своей численностью», но невоинственных венетов 3 . Но здесь же говорится о том, что «Германарих, благородней-{146}ший из Амалов, ...покорил многие весьма воинственные северные народы», в числе которых фигурируют тиуды (чудь), меренс (меря), морденс (мордва). «Покорил он своей мудростью и доблестью народ эстов, который живет на очень большом пространстве по берегу германского океана, а также повелевал он всеми народами Скифии и Германии, как если бы они были его собственными слугами». Словом, Иордан расширил владения Германариха в Восточной Европе, очевидно, настолько, насколько позволяли ему его географические познания, нисколько не считаясь при этом с реальной исторической действительностью.

Более правдоподобным представляется рассказ о войне Винитара с антами, приведенный Иорданом под 375 г. После смерти Германариха остготский король Винитар, «стремясь проявить собственную доблесть», двинул большую силу в пределы антов. «В первом столкновении он потерпел поражение, но затем повел дело храбро и ради наводящего ужас примера распял вождя их, по имени Божа, с сыновьями и 70 старшими вельможами, трупы повешенных как ужасный пример удваивали страх покорившихся» 4 . С именем антского царя или вождя Божа А. А. Шахматов сопоставлял одно интересное место из «Слова о полку Игореве»: «Се бо готскыя красныя девы въспеша на брези синему морю, звонячи русским златом: поют время Бусово, лелеюят месть Шароканю...», усматривая здесь следы старинного славянского предания о войне Божа - Буса с готами 5 .

Германарих и Винитар, воевавшие с антами, жили уже накануне краха готского племенного союза. Поэтому взаимоотношения антов и готов правильнее будет рассматривать не как подчинение первых вторыми, а как борьбу между ними. Остается, правда, неизвестным, где обитали те анты, которых стремились подчинить себе готские короли. Походы Винитара, предпринятые в обстановке гуннских вторжений, во всяком случае не могли быть особенно далекими. Его встречи с Божом произошли, вероятно, где-то в Среднем Поднепровье или Побужье. Здесь же, вероятно где-то на восток от Днепра, обитали и упомянутые выше росомоны, возможно, входившие в состав антского объединения племен.

Особенно большое значение в судьбах славянских племен в готское и гуннское время имело то обстоятельство, что в III в. н. э. славянские племена Поднепровья и Прикарпатья оказались в значительной степени изолированными от северо-восточных провинций Римской империи. Экономические и {147} культурные связи с югом, возникшие еще в скифское время, почти непрерывно действующие в течение тысячелетия и ставшие, казалось бы, неотъемлемым элементом жизненного уклада местного населения, сначала серьезно нарушились, а затем, в гуннское время, почти полностью оборвались. Предстояло найти новые направления экономических отношений и новые пути культурных связей.

Регулярные культурные связи с югом начали нарушаться еще в начале III в. н. э. Приток римского серебра на север заметно снижается во время императора Септимия Севера (193-211). М. Ю. Брайчевский в работе «Находки римских монет на территории УССР» указывает, что подавляющая часть римских монет, найденных в области «полей погребений», относится к I-II вв. н. э. На период от Нерона до Септимия Севера падает 541 находка из общего числа 679. По мнению М. Ю. Брайчевского, сокращение притока римской монеты в Северное Причерноморье объясняется не только тем, что римляне с III в. начали «портить» свою монету, пуская в чеканку низкопробное серебро, но главным образом тем, что в Северном Причерноморье сложилась новая обстановка - обстановка непрекращающейся вооруженной борьбы местных племен с Римом 1 .

Вместе с римской монетой с III в. исчезает из обихода стеклянная посуда и другие изделия римского провинциального импорта. Мало-помалу римская провинция утратила значение законодателя мод. Археологические данные убедительно показывают, как в культуре племен Среднего Поднепровья и Прикарпатья постепенно утратился провинциально-римский оттенок и выросли и укрепились свои собственные черты культуры. Интересно отметить, что при этом как бы возродились и расцвели многие старые мотивы в искусстве: массивные украшения, звериный стиль и др.

Все это бросает яркий свет на существо римского «культурного влияния», на роль Рима в развитии экономической и культурной жизни славянских и других племен. Как известно, в буржуазной литературе безраздельно господствует представление о благотворном влиянии Рима на соседние племена. В трудах буржуазных историков можно встретить указание, что Рим разбудил спящие силы своих соседей, приобщил их к своей высокой культуре. Если бы не Рим, утверждают эти историки, европейские племена еще долгое время пребывали бы в состоянии варварства и культурного застоя.

Представления эти, однако, отнюдь нельзя назвать объективными. Они являются не чем иным, как апологетикой коло-{148}ниальной экспансии, перенесенной в далекое прошлое. Они исходят из ложной мысли, что европейские племена, которые до этого времени прошли большой путь самостоятельного развития, вдруг почему-то остановились, стали топтаться на месте и смогли продвигаться вперед лишь при помощи Рима.

В действительности влияние Рима на соседние племена было крайне односторонним. Выкачивая от своих северных соседей огромные богатства: хлеб, скот, кожи, рыбу, янтарь и, самое главное, черпая из их среды подневольную рабочую силу - сотни тысяч рабов, Рим способствовал развитию местной экономики лишь в своих интересах, истощая силы и средства своих соседей и давая им взамен то, что не представляло особой ценности: ткани, вино, украшения. Это были отношения «колониального» характера, когда один из партнеров неизбежно оказывался в убытке.

Именно поэтому нарушение экономических связей с римским миром в III в. н. э. привело славянские племена отнюдь не к упадку экономической и культурной жизни, а, наоборот, к ее росту и расцвету: к дальнейшему развитию местного ремесла, к установлению местных экономических связей, к возрождению местных культурных традиций. Внутренние экономические и культурные силы освободились от тормозящего их рост «благотворного» римского влияния и их развитие быстро пошло вперед.

Местные культурные традиции получили особенно яркое выражение в предметах зооморфного и антропоморфного стиля, бытовавших в Среднем Поднепровье начиная с VI столетия. Так называемые пальчатые фибулы и другие изделия того же характера ясно обнаруживают живые традиции местного искусства скифо-сарматского времени. Особенно напоминали искусство скифской поры бронзовые изделия, происходящие в большом числе из Пастерского городища в районе г. Смелы, а также из других мест Среднего Поднепровья 2 . Они представляют собой стилизованные изображения женской, а иногда и мужской фигуры, животных и различных птиц (рис. 35). Одним исследователем эти предметы были отнесены к началу н. э. и даже чуть ли не к скифской эпохе - настолько они похожи на древние, тогда как в действительности временем их распространения являлись VI-VII вв. н. э. 3

Одно время среди археологов было распространено мнение об исчезновении гончарного круга в Среднем Поднепровье в V-VI вв., разделяемое, в частности, и автором этих строк. {149}

В настоящее время в результате работ украинских археологов ошибочность этого мнения является очевидной. Третья четверть I тысячелетия н. э., когда на Среднем Днепре металлургическое производство ремесленного характера сделало большой шаг вперед, была временем роста и всех других отраслей местного ремесленного производства. Гончарство не составляло здесь исключения, что подтверждается материалами как «полей погребений», так и поселений. Распространение в некоторых областях Среднего Поднепровья в этот период грубой глиняной посуды ручной выделки объясняется отнюдь не регрессом местного гончарного мастерства, а проникновением в местную среду переселенцев из более северных областей, не применявших гончарного круга.

Рис. 35. Украшения зооморфного и антропоморфного стиля из Среднего Поднепровья (VI - VII вв. н. э.).

В середине I тысячелетия н. э. в результате дальнейшего роста производства стали значительно укрепляться экономические и культурные связи племен Среднего Поднепровья с северными славянскими областями, имевшие старую историю и отражавшие прежде всего растущие внутренние потребности как южных, так и северных славянских племен. Свидетельством этих возросших связей являются многочисленные предметы среднеднепровского происхождения, найденные не только в верховьях Днепра, но и на Оке и Верхней Волге, где они оказывали заметное воздействие на местное производство-{150} Дальнейший рост этих связей сыграл немаловажную роль в процессе консолидации южных и северных славянских племен.

Взаимоотношения Среднего Поднепровья и Севера особенно укрепились в середине I тысячелетия н. э., когда в результате вторжения гуннов были нарушены традиционные связи южных племен с Причерноморьем. Десятилетия гуннских походов нарушили ход жизни на обширных пространствах Европейского материка и привели к многочисленным передвижениям племен. Древние славянские племена Среднего Поднепровья отнюдь не избегли общей участи. Хотя современники, говоря о гуннах, не упоминают в связи с ними ни венетов, ни антов, но несомненно, что последние испытали на себе и силу оружия новых хозяев степей Причерноморья и были втянуты в водоворот гуннской политики.

Для подтверждения таких выводов обычно прибегают к мемуарам византийца Приска, лично посетившего ставку Аттилы в 448 г. в составе посольства императора Феодосия II, возглавляемого сенатором Максимином 1 . Указывают, что Приском были записаны у гуннов такие славянские слова, как мед (medos) и квас (cavas - из ячменя), что к этому же времени относится слово страва (strava - тризна по умершем), что деревянный дворец Аттилы могли соорудить якобы только славяне, что многие обычаи, которые наблюдал Приск во время своего путешествия, напоминают славянские нормы быта и т. д. Исчерпывающий подбор таких фактов, далеко, впрочем, не беспристрастный, был сделан в свое время И. Е. Забелиным, пытавшимся доказать славянство гуннов 2 .

Все эти косвенные доказательства являются, конечно, весьма шаткими и малоубедительными, но они приобретают некоторый вес в свете археологических данных, показывающих, что в IV-V вв., когда полководцы Аттилы ходили в Скифию, чтобы наказать какие-то непокорные племена, некоторые области Среднего Поднепровья и Северного Прикарпатья подверглись жестокому разрушению.

Как уже указывалось выше, в археологии одно время господствовало представление, что «поля погребений» в области Среднего Поднепровья вовсе не содержат захоронений позднее начала V в. и что в это же время прекратили существование соответствующие им поселения. Предполагалось, что люди, оставившие «поля» и поселения, куда-то исчезли: ушли или были уничтожены. Последующие исследования внесли в такие предположения значительные коррективы. Оказалось, что многие «поля погребений» Среднего Поднепровья продолжали служить кладбищами и в конце V, в VI, а иногда и {151} в VII-VIII вв. Таковыми являлись исследованные за последние годы «поля погребений» около Волынцева в районе Путивля, в местности Лан у с. Сосницы в устье Сейма, известное уже давно «поле» около с. Малые Будки вблизи Ромен, а также ряд пунктов в Поднестровье 1 . Изучение остатков поселений также позволило установить, что жизнь в этих местах в IV-V вв. отнюдь не замерла, а продолжалась без перерыва и в последующие столетия. Но одновременно с этим выяснилось, что очень многие «поля погребений» и поселения действительно уже не функционировали после IV - начала V столетия, причем в ряде мест, пограничных со степью, в частности на Левобережье Днепра, эти факты устанавливаются, по-видимому, как явление массового порядка. Так, например, в результате систематических исследований поселений времени «полей погребений» в бассейне Ворсклы И. И. Ляпушкин пришел к выводу, что все они прекратили свое существование в середине I тысячелетия н. э. 2 Подверглись ли эти пограничные со степью области жестокому опустошению в результате военных набегов кочевников или население, предвидя опасность, покинуло их заблаговременно, или, наконец, имело место и то и другое - покажут дальнейшие исследования. Но так или иначе, значительный отлив населения из области Среднего Поднепровья, связанный несомненно, с гуннской экспансией, не подлежит никакому сомнению.

Археологические данные позволяют также установить, в каком направлении и в какие места шел этот отлив славянского населения. Из области Среднего Поднепровья, а вероятно, и из Приднестровья значительное количество населения, несомненно, передвинулось в это время на север, точно так же, как это бывало не раз в эпоху средневековья в периоды активизации набегов кочевников.

Не случайно, что большинство известных ныне в области днепровского Левобережья поздних «полей погребений» обнаружено именно в северных районах - в верховьях Сулы и на Сейме, куда направлялись, вероятно, потоки населения из более южных областей.

Все эти явления способствовали дальнейшему упрочению связей между южными и северными восточнославянскими племенами. В литературе не раз высказывалось предположение, что именно в этой военно-политической обстановке было положено начало племенному союзу антов. {152}

ГУННЫ

Согласно Л. Н. Гумилеву предки гуннов, тюркский народ хунну, жили на территории современных Монголии, Бурятии и Северного Китая, где создали свою могучую державу. В результате войн с Китаем и внутренних междоусобиц в 93 году она распалась. Часть хунну отступили западнее и на землях нынешнего Восточного Казахстана образовали новое государство. Несколько десятилетий они успешно противостояли китайцам, а в 155 г. были разгромлены сяньбийцами - предками монголов, после чего хуннский этнос распался. Одни слились с сяньбийцами, другие переселились в Китай, третьи, так называемые «малосильные», осели в горных долинах Тарбагатая и Семиречья, а четвертые, «неукротимые», 20-30 тыс. воинов, с арьергардными боями сумели оторваться от преследующих сяньбийцев и ушли на запад.

В 158 г. они достигли Прикаспийских степей - в 160 г, об их появлении писал Дионисий Периегет, а в 175-182 гг.- Птолемей, аланы на Северном Кавказе встретили их враждебно, но по соседству беженцы нашли себе хороших друзей - угорские племена, населявшие лесостепную полосу Поволжья и Урала. Вероятно, и для них союз с опытными воинами оказался очень кстати, обеспечивая защиту от сарматских и, по-видимому, славянских набегов. 200 лет они прожили вместе, постепенно сливаясь и смешиваясь, чтобы в средине 4 века явить миру свой грозный и безобразный лик.

Однако помимо Гумилевского взгляда, поддерживаемого, к слову, большинством современных историков, на проблему происхождения гуннов, есть и другие. И первое место в этом ряду безусловно принадлежит Иордану, готскому историку 6 века, незнакомому в силу объективных причин с рассуждениями как наших, так зарубежных корифеев. Вот что он в частности пишет:

«Король готов Филимер, сын великого Гадариха, после выхода с острова Скандзы, пятым по порядку держал власть над гетами и, как мы рассказали выше, вступил в скифские земли. Он обнаружил среди своего племени несколько женщин-колдуний, которых он сам на родном языке называл галиуруннами. Сочтя их подозрительными, он прогнал их далеко от своего войска и, обратив их таким образом в бегство, принудил блуждать в пустыне. Когда их, бродящих по бесплодным пространствам, увидели нечистые духи, то в их объятиях соитием смешались с ними и произвели то свирепейшее племя, которое жило сначала среди болот, - малорослое, отвратительное и сухопарое, понятное как некий род людей только лишь в том смысле, что обнаруживало подобие человеческой речи. Вот эти-то гунны, созданные от такого корня, и подступили к границам готов. Этот свирепый род, как сообщает историк Приск, расселившись на дальнем берегу Мэотииского озера, не знал никакого другого дела, кроме охоты, если не считать того, что он, увеличившись до размеров племени, стал тревожить покой соседних племен коварством и грабежами.» («Гетика»)

Напомню вскольз, что Иордан был христианином, а следовательно под женщинами-колдуньями он имел в виду, скорее всего, жриц языческих богов, которые вступили в конфликт с королем готов. Надо полагать, что у ведуний было немало сторонников, которые ушли вместе с ними. Таким образом единственный логический и вполне реалистический вывод из вышеприведенных высказываний Иордана будет таким: после того как готы вступили на землю Скифии между ними произошел раскол, спровоцированный религиозным конфликтом. Следовательно изначально готы и гунны либо были единым племенем, либо входили в один межплеменной союз.
Следует отметить так же, что Дионисий Периегет и Птоломей действительно упоминают гуннов, но помещают их в Поднепровье, западнее русаланов. Возникает резонный вопрос, каким образом гунны прошли от китайской границы до берегов Днепра, не потревожив при этом аланов. Ведь военные столкновения между аланами и гуннами начнутся только через двести лет, при этом гунны будут атаковать аланов не с востока, а с севера. Римский историк 4 в. Марцеллин прямо пишет:

«Племя гуннов, о которых древние писатели осведомлены очень мало, обитает за Меотийским болотом в сторону Ледовитого океана и превосходит своей дикостью всякую меру.» («Римская история»)

Меотийским болотом греки и римляне называли Азовское море. Следовательно гунны жили где-то в Волго-Окском междуречье, на территории нынешней Москвы и Московской области, где, если верить Геродоту, обитали в его время (5 век до н.э.) гелоны и будины. (Читайте статью «Великоросы» ) И где находилась столица гелонов город Гелон или Голунь более поздних источников. Согласно «Велесовой книге» Голунь была столицей Русалании и пала она в результате войны с готами. (Читайте статью «Русалания» ). В отечественных средневековых источниках гелоны упоминаются как голядь, а Иордан называет их голдескифами. Напомню, что Русалания была образована выходцами с южного берега Балтики ругами-венедами, вытесненных со своих земель готами.
Русаланы на протяжении почти восьмидесяти лет успешно противостояли готам, но, в конце концов, потерпели поражение. И эта победа позволила готам прорваться в Северное Причерноморье. Однако на этом борьба между готами и русаланами не закончилась, она продолжалась вплоть до гуннского нашествия, успех которого во многом и предопределила. (Читайте статью «Готы» , размещенную в этом разделе).

То, что славяне входили в гуннский союз не отрицает никто из историков, да и трудно это отрицать в свете откровений византийского посла Приска (средина 5 в н. э.), записавшего несколько слов, употребляемых воинами гуннского вождя Аттилы: «мед», «квас», «страва» (поминальная трапеза у славян). Более того весь уклад жизни Аттилы и его окружения, тоже описанный Приском, оказался настолько схожим со славянским, что даже упертые славянофобы не рискнули это отрицать. Конечно, в состав гуннского союза входили финно-угорские племена и их знать играла в этом союзе немаловажную роль, но языком окружения гуннского вождя был язык гелонов-гольтескифов, то есть по сути великоросов. (Вообще-то слово «великороссы» принято, бог знает почему, писать с двумя «с», однако я предпочитаю употреблять одну, поскольку «рос» это всего лишь грекоизированный вариант слова «рус»). Кстати, имя «Аттила», которое принято считать либо тюркским, либо угорским вполне созвучно таким именам как Аттал (римское) и Аталав (готское) и на поверку может оказаться славянским именем «Вадислав», что означает «вадить», то есть зачаровывать славу, или «Владислав». Вот как описывает свой визит к гуннам византиец Приск:

«Переправившись через какие-то реки, мы приехали в огромное селение, в котором, как говорили, находились хоромы Аттилы, более видные, чем во всех других местах, построенные из бревен и хорошо выстроганных досок и окруженные деревянной оградой, опоясывавшей их не в видах безопасности, а для красоты. За царскими хоромами выдавались хоромы Онегесия, также окруженные деревянной оградой; но она не была украшена башнями подобно тому, как у Аттилы…
При въезде в эту деревню Аттилу встретили девицы, шедшие рядами под тонкими белыми и очень длинными покрывалами; под каждым покрывалом, поддерживаемым руками шедших с обеих сторон женщин, находилось по семи и более девиц, певших скифские песни; таких рядов женщин под покрывалами было очень много. Когда Аттила приблизился к дому Онегесия, мимо которого пролегала дорога к дворцу, навстречу ему вышла жена Онегесия с толпой слуг, из коих одни несли кушанья, другие - вино (это величайшая почесть у скифов), приветствовала его и просила отведать благожелательно принесенного ею угощения. Желая доставить удовольствие жене своего любимца, Аттила поел, сидя на коне, причем следовавшие за ним варвары приподняли блюдо (оно было серебряное). Пригубив также и поднесенную ему чашу, он отправился во дворец, отличавшийся высотой от других строений и лежавший на возвышенном месте.» («Готская история» )

Это что, по-вашему, быт степняков-кочевников? А где кобылье молоко, в смысле кумыс? А где кибитки на колесах? Где знаменитые юрты? Конечно, Аттила мог заставить покоренных славян построить ему хоромы, но почему эти хоромы деревянные, а не каменные? Объяснение этому только одно – гуннская знать, включая Аттилу, привыкла жить именно в деревянных теремах и не собиралась менять своих привычек, даже переместившись из Волго-Окского междуречья в Придунавье.

Согласно Васильевой собственно гунны изначально были участниками готского движения от берегов Балтики к берегам Черного моря. И вот что она пишет по этому поводу:

«Этим движением были охвачены многие народы Центральной Европы, и, похоже, гунны были самым западным из них. В самом деле, «гуннами» называлось в древности одно из племен Фрисландии; все имена вождей гуннов - европейские, кельтского типа. Историко-эпическая традиция Западной Европы всегда считала гуннов «своими», в отличие от славян. Так, памятник германского эпоса, «Сага о Тидреке Бернском», описывает гуннов вполне дружески, Аттила изображен положительным героем и назван выходцем из Фрисландии; в то же время русские в этой саге выступают как основные противники гуннов и «германцев». Такими же «положительными» гунны выступают и в «Песни о Нибелунгах»…» («Евразийская история скифов»)

Причем под именем русов в «Саге» скорее всего выступают руги и русаланы, под именем гуннов выходцы из Гольдескифии, смешавшиеся к этому времени с фрисландцами, а под именем «германцев» - потомки скифов венеды, говорившие на славянских языках и заселявшие во время «Великого переселения народов» всю Центральную Европу. К этому же периоду восходит и русский былинный эпос, претерпевший конечно же за века своего бытования существенные изменения. (Читайте статью «Земля словен» , размещенную на этом сайте). По сути дела причиной готского и гуннского «нашествий» в Европу явилась гражданская война в Великой Скифии, носившая в своей завершающей фазе религиозную подоплеку.

Начало ей положили готы, приплывшие из далекой «Скандзы» на берега Вислы. Их натиск вынудил ругов отступить к Дунаю и Днепру. Часть из них осела на границе Римской империи, где возникла Дунайская Русь или Ругия, а другая часть во главе с Кием сместилась к Днепру, где образовало государство или если угодно племенной союз, в который кроме ругов вошли местные племена сполов (полян), росомонов (сарматов) и гольдескифов (великоросов). Это государство, получившее название Русалания, довольно успешно противостояло готам в течение почти целого века, но, в конце концов, потерпело поражение. Видимо, именно в это время пали Голунь и Воронежец, упоминаемые в Велесовой книге. Скорее всего, в это же время от Русалании отпала Гольдескифия, где утвердились гунны, союзники готов в войне с русаланами. Трудно сказать, где именно проходила граница между русаланами и гуннами, но в любом случае и те и другие изначально были вассалами Готской империи. Судя по археологическим данным, русаланы вынуждены были сместиться к северо-западу, где частично смешались с венедами. Что касается гуннов-фрисландцев, то за двести лет они окончательно растворились среди гольдескифов, подчинив между делом своей власти финно-угорские племена, заселявшие как лесную так и степную зону Поволжья. Это тем проще было сделать, что большая часть этих племен уже входила в состав Русалании и новой державе гуннов они достались по наследству.

Конечно, мне могут возразить, что есть и другие свидетельства историков, в частности Марцеллина, которые рисуют и самих гуннов и их образ жизни самыми черными красками. Вот вам, пожалуйста, образец:

«Так как при самом рождении на свет младенца ему глубоко прорезают щеки острым оружием, чтобы тем задержать своевременное появление волос на зарубцевавшихся надрезах, то они доживают до старости без бороды, безобразные, похожие на скопцов. Члены тела у них мускулистые и крепкие, шеи толстые, они имеют чудовищный и страшный вид, так что их можно принять за двуногих зверей, или уподобить тем грубо отесанным наподобие человека чурбанам, которые ставятся на краях мостов.
При столь диком безобразии человеческого облика, они так закалены, что не нуждаются ни в огне, ни в приспособленной ко вкусу человека пище; они питаются корнями диких трав и полусырым мясом всякого скота, которое они кладут на спины коней под свои бедра и дают ему немного попреть.
Никогда они не укрываются в какие бы то ни было здания; напротив, они избегают их, как гробниц, далеких от обычного окружения людей. У них нельзя встретить даже покрытого камышом шалаша. Они кочуют по горам и лесам, с колыбели приучены переносить холод, голод и жажду. И на чужбине входят они под крышу только в случае крайней необходимости, так как не считают себя в безопасности под ней.
Тело они прикрывают одеждой льняной или сшитой из шкурок лесных мышей. Нет у них разницы между домашним платьем и выходной одеждой; один раз одетая на тело туника грязного цвета снимается или заменяется другой не раньше, чем она расползется в лохмотья от долговременного гниения.
Голову покрывают они кривыми шапками, свои обросшие волосами ноги – козьими шкурами; обувь, которую они не выделывают ни на какой колодке, затрудняет их свободный шаг. Поэтому они не годятся для пешего сражения; зато они словно приросли к своим коням, выносливым, но безобразным на вид, и часто, сидя на них на женский манер, занимаются своими обычными занятиями. День и ночь проводят они на коне, занимаются куплей и продажей, едят и пьют и, склонившись на крутую шею коня, засыпают и спят так крепко, что даже видят сны. Когда приходится им совещаться о серьезных делах, то и совещание они ведут, сидя на конях. Не знают они над собой строгой царской власти, но, довольствуясь случайным предводительством кого-нибудь из своих старейшин, сокрушают все, что попадает на пути.» («Римская история»)

Все это напоминает описания монголо-татар, которыми грешат европейские авторы в соответствующую эпоху. Особенно в данном случае умиляет одежда, сшитая из шкурок лесных мышей.
Знаете чем Приск отличается от Марцеллина? Приск разведчик, посланный византийским императором с довольно паскудной целью – устранить вождя гуннов. Однако заговор был раскрыт и Приску ничего другого не оставалось, как вернуться ни с чем восвояси. Его отчет не был предназначался для широкого круга читателей. По сути его записки, это донесение императору о путешествии в стан врага, у Приска нет причин ни хвалить гуннов, ни ругать их. Он просто делает свою работу. Что касается Марцеллина, умершего к слову в 390 году, то он работал для широкой публики. Причем живого гунна он в глаза не видел, поскольку последние десятилетия своей жизни провел в Риме. Гуннов он описывал со слов «очевидцев», а у страха, как известно, глаза велики. Естественно всем нам хочется, чтобы наши враги сплошь были уродами, а наши соратники - сплошь писаными красавцами. В жизни, однако, бывает по всякому.

Поводом к войне между готами и гуннами, по моему мнению, стало убийство верховным правителем готов Германарехом своей жены Сунильды. Видимо, в глазах не только русаланов, но и гуннов это означало по сути акт отречения от религии предков, ибо жена вождя у всех племен Великой Скифии была олицетворением земли. (Подробнее об убийстве Сунильды читайте в статье «Готы» ). Нет, совсем не случайно Иордан упомянул о колдуньях, породивших гуннов. Речь наверняка идет о жрицах скифских-сарматских-славянских богинь, пользовавшихся кстати сказать большим влиянием в языческую эпоху и даже располагавшими своими воинскими формированиями, состоящими из женщин. (Подробнее о ведуньях богини Лады вы можете прочесть в моем романе «Золото императора»).

В ходе первого этапа этой войны гуннам удалось разгромить союзников готов аланов и создать плацдарм для атаки на Готию на левом берегу Дона. Этот этап потребовал от гуннов немалого напряжения сил. Начался он в 360 году, а закончился в 370 году. Разгромленные, но не сломленные аланы частью укрылись в крепостях, расположенных в предгорьях Кавказа, частью перебрались в Готию, на правый берег Дона. Именно на этом донском рубеже готы, похоже, собирались остановить гуннов, собрав для этой цели очень мощную армию.
Однако гунны во главе с царем Баламбером в 371 году совершили глубокий обход – из Тамани они переправились в Крым и через Перекоп ворвались в тылы противника. Обширная империя Германариха моментально рассыпалась, как карточный домик. Все племена и народы, ее составлявшие, даже вестготы и гепиды, при первом же крупном поражении вспомнили старые обиды и вышли из-под ее контроля, знать больше не желая остготского короля. Разогнав врагов в Северном Причерноморье, гунны завоевали и города Боспора. Известно, что в 375 г. Германарих совершил самоубийство, пронзив себя мечом, но промежуток между разгромом готов в 371 г. и этой датой в хрониках остается незаполненным. Судя по всему, часть остготов отступила к Дунаю. Другие попытались обрести опору в союзе с русаланами. Для русаланов этот союз оказался роковым. Значительная часть остготов после смерти Германареха переметнулась к Баламберу и объединенными усилиями они сокрушили остатки некогда мощной державы Кия. Русаланы вслед за готами отступили к Дунаю. Разумеется, уходила прежде всего знать. Земледельцам и скотоводам по большей части бежать было некуда, поэтому отсидевшись в лесах они потихоньку возвращались к родным пепелищам. При этом надо учитывать следующее обстоятельство: ни для готов, ни для русаланов, ни для дунайских славян гунны отнюдь не были чужаками. Все они были людьми одной веры и придерживались сходных обычаев. Отсюда неожиданные союзы и переходы из стана в стан. Отсюда же совпадение готских, гуннских и славянских имен, кажущееся кому-то странным и которому историки, придерживающиеся «монгольской» версии происхождения гуннов, не могут дать внятного объяснения.
Согласно «Велесовой книге» Русалания пала от сговора готов с гуннами. Что скорее всего соответствует действительности и подтверждается археологическими данными: именно к 4 в. относится окончательная гибель лесостепной Черняховской культуры, которая и по времени возникновения, и по распространению, и по другим признакам совпадает с существованием Русалании. Раскопки показывают следы ее жестокого разгрома, и какие-то остатки культуры сохраняются только в лесах.

«Покончив с северными противниками, Баламбер обратился на запад, где вестготы и примкнувшая к, ним часть остготов с аланами готовились защищаться на рубеже Днестра, Но между собой они очень не ладили, своих сил не объединили и расположили армии независимо друг от друга. Гунны этим, разумеется, не преминули воспользоваться. В 376 г.- видимо, уже учитывая чувствительность готов к обходам и окружениям,- отряд гуннов ночью переправился через Днестр в незащищенном месте и ударил по тылам. Расчет оказался верным - опять возникла паника. Часть готов бросились за Дунай и попросили убежища у римлян. Император Валент II согласился, но поставил условием для тех, кто еще не был крещен, поголовное крещение по арианскому обряду, сторонником которого он являлся. Другая часть во главе с Атанарихом укрепились в лесах между Прутом и Днестром, А гепиды, обитавшие в Дакии, предпочли войти в союз с Баламбером.» (Шамбаров. «Когда оживают легенды»)

В середине III века скифские поселения погибают под натиском готов и алан. Скифы как этнос прекращают свое существование.

Воин-гот был вооружен копьем, мечом или боевым топором, кинжалом. В бою он прикрывался деревянным щитом, в центре которого была закреплена металлическая бляха - умбон. Воин держал щит за железную ручку. Мечи и кинжалы в ножнах подвешивались к поясу. Готские женщины носили разнообразные украшения - фибулы, браслеты, серьги, подвески, бусы, кольца, перстни. Они пользовались различными косметическими средствами, которые хранили в балъзамариях - небольших стеклянных сосудах.

В мирное время готы занимались земледелием. Они выращивали пшеницу, покупали вино и оливковое масло в амфорах, краснолаковую и стеклянную посуду, украшения. Торговля, вероятно, была меновой. В некоторых монетах, найденных в погребениях готов, просверлены отверстия - следовательно, их использовали в качестве украшений.

У германцев было развито ремесленное производство. Кузнецы изготовляли оружие и украшения из серебра, бронзы, железа. В отличие от других варваров, готы умели пользоваться гончарным кругом. Они изготовляли кувшины, миски и большие трехручные сосуды - "вазы".

Пришедшие в Крым готы были язычниками. Они поклонялись богам, олицетворявшим силы природы. В германской мифологии молот - оружие бога грома и молнии Тора. Готы верили в существование потустороннего мира - не случайно их погребения сопровождал разнообразный инвентарь, который должен был служить владельцу и на том свете.

Место готов занимают гунны, которые пришли в Северное Причерноморье в 375 г. Равнинная часть Крыма превратилась в кочевья гуннских племен, а жители долин переселились в горы.

Гунны были потомками народа хунну, воинственных кочевников, обитавших к северу и западу от границ Китая.

Антропологические исследования показали, что гунны принадлежали к монголоидной расе. Говорили они, скорее всего, на одном из тюркских языков.

Военные успехи гуннов отчасти объясняются их более прогрессивным снаряжением. Именно гунны принесли в Европу новые типы луков и седел. Отличительной особенностью гуннского лука были его большие размеры (120-160 см) и асимметричная форма. Его делали из нескольких кусков дерева, иногда различных пород. К деревянной основе с помощью клея и жил животных крепились костяные или роговые обкладки, придававшие луку дополнительную жесткость. Стрелы, пущенные из луков новой конструкции, летели быстрее и дальше, чем стрелы, выпущенные из луков старых типов. Благодаря новому луку гунны получили возможность использовать более крупные наконечники стрел, способные пробивать даже самые прочные доспехи.

Еще одним изобретением гуннов была новая конструкция седла. В ту эпоху стремян еще не знали, и поэтому именно от седла зависело, сможет ли всадник удержаться на лошади в пылу сражения. Жесткое гуннское седло имело деревянную основу, обтянутую кожей и скрепленную металлическими пластинами. Эти пластины зачастую украшались штампованным или пуансонным (точечным) орнаментом. Луки гуннских седел были высоко подняты. В таком седле всаднику сражаться было легче, чем в плоском кожаном седле.

Особенностью гуннской культуры были литые бронзовые котлы. Довольно много таких котлов найдено в погребениях. Они обычно имели воронковидную ножку, тулово цилиндрической формы, горло было отделено от тулова острым круговым ребром, П-образные ручки украшены грибовидными выступами. Некоторые исследователи считают гуннские котлы обычными котлами для варки пищи, другие - ритуальными сосудами, в которых варили мясо жертвенных животных, а грибовидные выступы, венчающие ручки котлов - стилизованными изображениями древа жизни.

При раскопках гуннских памятников обнаружено множество своеобразных украшений, выполненных в красно-желтой цветовой гамме. Поверхность золотых изделий разделялась на ячейки, в которых находились камни - альмандины или сердолики, или же вставки из стекла красноватых оттенков. Важным элементом в таких вещах была зернь - орнамент из припаянных к поверхности изделия мельчайших золотых шариков. Это художественное направление получило название "гуннского полихромного стиля". Так оформлялись рукояти мечей и кинжалов, ножны, пряжки, фибулы, диадемы, серьги, детали упряжи. Вероятно, для изготовления таких вещей гунны использовали золото, поступавшее к ним из Рима и Византии. Известно, чго те откупались от гуннов, выплачивая их вождям огромные суммы в золотых монетах - солидах. Однако в гуннских погребениях монеты не обнаружены. Следовательно, золото переплавляли и использовали для изготовления драгоценных украшений.

Археологические исследования этого и других гуннских погребальных памятников подтверждают данные письменных источников - любовь гуннов к золоту, важную роль коня в их жизни и религиозных представлениях.

Степная часть Белогорского района переживала постоянную смену обитателей. В конце VII века появляются хазары - известно их поселение Тау-Кипчак (районе пгт. Зуя). На смену хазарам приходят печенеги. В середине XI века их вытесняют половцы.

XIII столетие принесло на земли района разрушение: с востока вторглись монгольские орды. Несколько раз они проходили с боями на Сугдею (совр. Судак), разрушая все на своем пути. С этими событиями связана легенда о дубе на окраине Белогорска.

К XIII веку относится первое упоминание названия "Карасубазар" (старое название Белогорска). В эти времена формировались своего рода феодапьные владения - бейлики. Большая часть района принадлежала двум родам: Аргын и Ширин. Центром Аргынского бейлика было село Аргын (совр. Балки). Род Ширин был самым могущественным в Крыму. Земли рода простирались от Перекопа до Керчи. Сначала резиденция Ширин-бея была в Старом Крыму, но позже была перенесена в Карасубазар.

В то же время для обитателей период с середины XI века до 20-х годов XIII века предгорий был мирным и благоприятным. Карасубазар был связан с Сугдеей через горный перевал. Сугдея же в те времена была крупным международным торговым центром. Под влиянием Византии распространяется христианство. Постепенно христианскими становятся села северного склона Караби и вдоль дороги Белогорск-Приветное. Христианские села и города разрастаются, строятся многочисленные храмы.

Позже горная часть района попала под влияние итальянцев-генуэзцев. В 1380 г. они подписали договор с золотоордынским наместником в Крыму, согласно которому итальянцам принадлежала Солдайя (Сугдея, совр. Судак) и 18 сел в округе. Среди них были и те, что располагались вдоль дороги Белогорск-Приветное и на северных склонах Караби (например, с. Алексеевка).

В Ш веке нашей эры господствовавшие в южнорусских степях сарматы были потеснены германскими племенами го­тов, которые спустились вдоль Днепра и Дона. Завоевав за­падный угол евразийских степей, готы вскоре усвоили и обы­чаи кочевников, и материальную культуру народа, который они отбросили. Со временем они сами стали конными воина­ми, и примерно в середине IV века организовали сильное воен­ное государство во главе с Эрманарихом 12 . Поскольку они ус­пешно покоряли одно восточнославянское племя за другим и принудили крестьян работать на себя, казалось, что они уста­новили постоянную власть тевтонов над славянами.

Однако к концу IV века новое наступление с востока в свою очередь сокрушило власть готов. Этими вторгнувшимися бы­ли гунны, турецкое племя, ведомое военной аристократией,

похожей на ту, монгольскую, которая много позже, в XIII ве­ке, опустошила Россию.

Хан гуннов сначала сделал своими вассалами аланов, а за­тем повернул на готов, которых он легко разгромил. Уязвлен­ный этим поражением, король готов Эрманарих покончил жизнь самоубийством, а племя стало отступать в западном на­правлении, к низовьям Дуная. Однако в области Буга, кото­рая лежит между этой рекой и их убежищем, жило племя ан-тов. Отказ антов разрешить проход готам привел к кровавому конфликту. Готы уничтожили один из антских отрядов, и на­следник Эрманариха приказал распять антского вождя Боза, всех его сыновей и семьдесят старшин. К этому времени хан гуннов разрешил аланам под своим контролем прийти на по­мощь их родственникам - антам. Готы опять были разгром­лены и прогнаны дальше на запад. Но даже там им не удалось полностью избежать власти гуннов, так как гунны, очевидно последовав за ними, двинулись в западном направлении, и под контроль Атиллы перешла большая часть Центральной Европы.

В последние годы жизни Атиллы центром его власти стала Паннония, западный форпост евразийских степей, теперь из­вестный как Венгрия. Стратегически выгодно расположенная для грабительских походов на Средиземноморское побе­режье, Рим и Византию, Паннония долго была излюбленной целью нашествий кочевников, пока, наконец, в конце IX века ее не заняли мадьяры. Хотя империя Атиллы одно время за­нимала громадную область с востока на запад, после его смер­ти она быстро распалась на части и открыла пути для образо­вания новых политических организаций. Остатки гуннов, возможно, отступили в область Азова, где они были известны как племя болгар.

5. Литовцы и финны

В то время как в южнорусских степях кочевые иранские и турецкие племена теснили друг друга, леса по обе стороны Уральских гор занимали финно-угорские племена. Финны со­ставляли северную, или уральскую, ветвь финно-угорских на­родов. Южная группа принадлежала к мадьярам, в культур­ном отношении связанным с турками. Северные финские пле­мена жили, растворившись в лесах северных регионов, и бы­ли народом охотников и рыболовов. Питались они в основном

рыбой, одевались в меха, которые были главной статьей в торговле с соседями. Сообщение между ними было очень за­труднено, велось только по рекам, поэтому они не смогли со­здать сильной власти. Когда на севере началась волна славян­ской колонизации, северные племена были не в состоянии ей противостоять. По мере внедрения славян на их территорию финны или уходили, или постепенно растворялись в постоян­но возраставшей массе пришельцев.

В северо-западной России, в бассейне Западной Двины и Немана, жила группа балтских, или литовских, племен, кото­рые лингвистически принадлежали к индоевропейцам. Стра­на, которую они занимали, была преимущественно лесистой, но не в такой степени, как у финнов. Даже в этот ранний пери­од некоторые земли были очищены от лесов, и народ частично занимался земледелием. Эти ранние литовцы жили не в де­ревнях-общинах, а изолированными хозяйствами, так, как их потомки поступали много позже - в XVI и ХУЛ веках. Основой социального единства была семья, глава ее распола­гал абсолютной властью над ее членами и домашними слуга­ми. В случае чрезвычайной опасности несколько таких семей­ных кланов могли объединиться для общей обороны. Эти объ" единения давали возможность управлять большими литов­скими племенами. Со временем они стали воинственным на­родом, и курганы этого региона содержат много образцов же­лезных секир, копей, мечей, а также удил, стремян и других конских принадлежностей.