Доклад: Горододелец Федор Конь

ГОРОДОДЕЛЕЦ ФЕДОР КОНЬ

Горододелец Федор Конь родился 4 июля 1556 г. в семье тверского плотника Савелия Петрова.
В 1566 г. плотника (с семьей) привезли в Москву строить на Моховой за Неглинкой для Ивана IV новый Опричный двор. Отец вскоре, заболев, умер, а за ним, от голода - мать и братья Федора.
Приученный с детства к стройке, подросток с артелью плотников ставил дворы и церкви. Жил на Арбате, на дворе попа Гури Агапитова, у которого выучился грамоте.
Весной 1573 г. артель Федора ставила двор немцу-опричнику И. В. Штадену. Заказчику не
понравилась резьба на воротах, и он ткнул исполнителя палкой. 17-летний парень не стерпел и, бросившись на обидчика, чуть не задушил его. Пришлось бежать за границу. Слава богу, у него в руках было рекомендательное письмо от почитавшего его отца строителя Опричного двора Иогана Клеро (Ивана Фрязина) , опекавшего подростка, в Страсбург. В этом письме, в частности, были такие слова:
“Дорогой друг! Это письмо передаст тебе русский человек Федор Конь.
Чрезвычайное притеснение, испытываемое им со стороны царских чиновников, а также искренне желание учиться каменному делу заставило его покинуть Москву. Он отличается редкой скромностью и обладает большими способностями к строительному ремеслу. Помоги ему, и он сумеет отблагодарить тебя, а также оправдать надежды, которые я возлагаю на его будущее.
Московия дикая и страшная страна. Жители ее суеверны и главным своим занятием почитают пьянство... Они больше думают о войне, чем об украшении государства дворцами и храмами. В художниках прежде всего ценят угодливость и верность великому князю. Моего друга, русского инженера Ивана Выродкова, казнили за непочтительные ответы ему (Ивану Грозному) .
Проклинаю дьявола, толкнувшего меня ехать к этим дикарям, вырваться от которых труднее, чем грешникам из ада... Твой друг Иоган Клерд.”
В Страсбурге Федор 3 года учился у строителя Лоне, которому это письмо было адресовано, а затем 6 лет работал во Франции, Бельгии, Дании, Польше, Италии. В последней - 2 года в Лугано, где так хорошо зарекомендовал себя в глазах Иннокентия Барбарини, под руководством которого работал, что удостоился лестной оценки: “Если вы останетесь в Италии, то из вас выйдет великий инженер и архитектор”.
Но Ф. Коня (кличкой он обязан своей могучей стати и трудолюбию) тянуло на родину. В марте 1584 г. он появился в Москве и подал Ивану Грозному челобитную: “Государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Русии городовых дел мастеришка Федька сын Савельев Конь челом бьет. А в 7083 г. бежал я раб недостойный Федька в чужие земли и у тамошних мастеров учился. И ныне я... могу городовое строение ставить и пруды, и тайники, и рвы копати. А о том тебя государя молю и челом бью, чтобы... дозволил жить на Русии и делать работишку, какую ты, великий государь прикажешь!... А дать бы мне работишку, чтоб я... свое умение показал во имя божие и во твое государь прославление... Государь смилуйся” . Через неделю возвратившегося уведомили: “Городовому мастеру Федору сыну Савельеву Коню в Русии жить дозволить, а за
побег в чужие земли бить батоги 50 раз” . Наказали его на Ивановской площади в Кремле и посадили в Ямскую избу, но ненадолго. Пару лет он строил купцам лавки и погреба, но пришло и его время - ему поручили первую большую работу - строительство укреплений Белого города (1586 - 1593) .
При возведении крепости некоторые башни пришлось по нескольку раз перестраивать - мастер искал более совершенные формы, чтобы не только улучшить их оборонные качества, но и придать им облик, не выпадающий из единого целого - самой могучей крепости России. Об этом непорядке, конечно же было доложено царю. Самодержец на троне, правда, сменился, но рычаги управления остались те же - Борис Годунов отвечал: “А ежели Федька Конь и впредь чинить бесчиние будет, бить его Федьку батогами нещадно” .
В 1597 г. Ф. Коня послали в Смоленск - строить крепость. О строительстве Смоленской крепости Б. Годунов писал: "Построим мы такую красоту неизглаголенную, что подобной ей не будет во всей поднебесной... Смоленская стена станет теперь ожерельем всей Руси... на зависть врагам и на гордость Московского государства".
Командовали на стройке боярин Иван Семенович Безобразов и дьяки Постник Шапулов и Нечай Порфьев. Под надзором и плетьми государевых дьяков поднималась неприступная крепость.
“Град же Смоленск свершен бысти при царе Борисе, а делаши его всеми городами Московского государства; камень возили со всех городов, а камень имали приезжая из городов в Старицы в Рузе, а известь жгли в Бельском уезде у Пречистой в Верховье” . В 1599 г. не выдержав голода, побоев и мора, строители крепости взбунтовались и послали царю Борису челобитную, которую подписал и Федор Конь. Волнения были подавлены местным гарнизоном, а И. С. Безобразов, следивший за каждым шагом зодчего, не преминул доложить в Москву о проступке поднадзорного. Оттуда пришло распоряжение: “Федора Коня за бунтарство бить батогами нещадно” .
И опять экзекуция! Мастер 2 месяца пил и стену крепости, “выходящую к Литве... сделал худо”.
Его подручный А. Дедюшин о слабом участке стены знал, но исправить и не пытался. Это знание пригодилось ему потом - чтобы показать слабое место крепости воеводам польского короля Сигизмунда III.
В Смоленске Ф. Конь возвел могучую крепостную стену длиной в 5 км, толщиной в 5 м и высотой - 14 м. 38 башен высотой 22 м были главными оборонительными узлами крепости. Навесные бойницы, падающие решетки в проемах ворот, подъемные мосты, - все это делало ворота, ведущие в крепость, неприступными. Позади построенных стен Ф. Конь сохранил валы старой крепости, образовав вторую линию укреплений.
Крепость в Смоленске Ф. Конь построил на 1 год быстрее, чем укрепления Белого города в Москве. Если бы строительство Смоленской крепости длилось в 1,5 раза дольше, чем в
действительности, то оно продолжалось бы на 2 года дольше, чем возведение крепости в
Москве.

Колокольня “Иван Великий” (1505-1508 г., надстроена в 1600 г.) (внизу Царь-колокол) , справа звонница. На заднем плане слева - Архангельский собор (1505-1508 г.) , справа - Успенский собор (1475-1479 г.)
Борис Годунов покровительствовал талантливым строителям и архитекторам. Благодаря его поддержке раскрылся талант Федора Коня, под руководством которого строители опоясали Белый город в Москве мощными каменными стенами с 27 башнями (1585-1593 гг.) . Федор Конь руководил возведением грандиозных крепостных сооружений в Смоленске (1595-1602 гг.) .

Что известно о строителе Белого города Москвы и Смоленской крепости Федоре Савельевиче Коне?
Скажем прямо: почти ничего!

Не установлены точно даже годы его жизни (около 1540 - после 1606). К сожалению, в истории такое случается часто: человек оставил потомкам великую память о себе в виде красивейших сооружений, замечательных полотен или скульптур, интереснейших произведений (вспомним хотя бы «Слово о полку Игореве»), а сведений о самом творце почти не сохранилось.

Можно лишь предполагать, что Федор Конь был выходцем из дорогобужских крестьян, а может быть, из дворовых людей князей Звенигородских, владевших родовыми вотчинами в районе Троицкого монастыря в Болдине .

Эти предположения строятся на одном твердо установленном факте: Федор Савельевич Конь делал богатые пожертвования монастырю, подолгу жил в нем.

В 1585 - 1593 годах в Москве под руководством Коня был построен Белый город - мощные крепостные стены с 27 башнями, стоявшие по линии современного Бульварного кольца.

Белый город на плане Маттеуса Мериана (1638) выделен жёлтым цветом:

После окончания этого невиданного строительства Федор Конь, видимо, проживал в Болдине.
В 1595 году царской грамотой он был послан на городовые работы в Смоленск . В этой грамоте он назван по имени и отчеству, чего удостаивались только весьма высокопоставленные лица. Официальная должность Коня называлась «государев мастер» , что подчеркивало его опытность и мастерство в военном строительстве.

Помимо чисто строительных вопросов Федор Конь безусловно владел знаниями по осаде крепостей и организации их обороны, разбирался в артиллерии и в возможностях этого оружия.

Одной из важнейших его строек стала Смоленская крепость .

Фотография С.М. Прокудина-Горского (1912 г.):

А это несколько моих фотографий (2017 г.):

Талант Федора Коня при возведении Смоленской крепости проявился настолько ярко, что некоторые современные исследователи даже причисляют его к итальянским мастерам, осевшим в России. Дескать, не способен русский мужик перенять итальянские приемы и методы кирпичной кладки и строительства («Нет пророка в своем отечестве»?).

Смоляне по праву гордятся Федором Конем, которого считают своим земляком.
В мае 1991 года рядом с Громовой башней Смоленской крепости ему был установлен памятник (скульптор О. Комов, архитектор А. Анипко).

Как все тесно переплетается в этом мире!
В 1940 году о русском зодчем Федоре Коне написал повесть в стихах замечательный русский поэт с трагической судьбой Дмитрий Борисович Кедрин (1907 - 1945).

Эта стихотворная повесть моего земляка (Дмитрий Кедрин с 1934 года жил в подмосковном селе Черкизово, работая в многотиражке Мытищинского машиностроительного завода - ММЗ - ныне «Метровагонмаш»)

так и называется - «Конь» .

Прочитайте ее.
Уверяю вас, что вы не пожалеете.

P.S.:
Конечно же, поэт Дмитрий Кедрин в своей повести в стихах о Федоре Коне вывел фигуру зодчего так, как ему подсказало его поэтическое воображение и вдохновение. Но тем не менее, учитывая тот факт, что на самом деле нам почти ничего не известно об этом гениальном русском архитекторе, я думаю, что эта поэтическая версия жизнеописания Коня имеет право на существование, и для того, чтобы про крайней мере заинтересоваться историей далекого во времени русского средневековья, прочитать эту повесть стоит.

И напоследок, замечательное фото:

Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.

Фёдор Савельевич Конь (около - после ) - «государев мастер» времён правления Бориса Годунова , один из немногих древнерусских зодчих, чьё имя зафиксировано источниками.

Проекты

Фёдор Конь известен как строитель следующих крепостных сооружений и храмов:

Постройки Фёдора Коня отличались высокой техникой строительства, продуманностью конструкций, большим архитектурным мастерством. Их стилистические особенности демонстрируют влияние итальянского ренессанса .

Биографические данные

Исследователи предположительно считают Фёдора Коня выходцем из Троицкого монастыря в Болдине . В 1594 году Фёдор Конь сделал вклад в Болдин монастырь (35 руб.), с Болдиным были связаны и родные Коня: в 1600 году «с Москвы из суконного ряду Федор Петров сын, а Федора Коня пасынок, дал вкладу 20 руб.; среди работников Болдина монастыря сын Коня Мартин Иванов».

О жизни зодчего известно немного: краткие и отрывочные записи в источниках конца XVI - начала XVII века дают лишь некоторые представления о нём. К таким источникам относятся приходные и расходные книги Болдина - Троицкого монастыря под Дорогобужем за -1607 год , наказы и грамоты царя Федора Иоанновича г. и г., различные хронографы и летописцы XVII века.

Последнее упоминание о Фёдоре Коне (1606 год) опубликовано Р.Г. Скрынниковым . В популярной литературе Коню без каких бы то ни было оснований приписываются некоторые сооружения времён Романовых (например, укрепления Новоспасского монастыря).

Биография

Биография Фёдора Коня, описывающая его происхождение и бегство за границу была опубликована Верой Жаковой в 1934 году. В ней Федор представлен бунтовщиком и безбожником. При написании биографии Жакова использовала документы (челобитные), одна из которых была впоследствии найдена и опубликованы в 1966 В. Н. Прищепенко. Последующее изучение этого документа выявило подделку (созданную или скопированную в XIX или в начале ХХ века, т.е. по крайней мере в этом случае Жакова работала с уже существующим документом).

Память

• Дмитрий Кедрин воспел Коня в поэме «Конь» .
• У подножья Смоленской крепостной стены поставлен памятник Фёдору Коню .

Напишите отзыв о статье "Конь, Фёдор Савельевич"

Примечания

Источник

Отрывок, характеризующий Конь, Фёдор Савельевич

Тревога Радана росла. Слава о «чудесах», творимых его неосторожным племянником, перевалила за Пиренейские горы... Всё больше и больше страждущих, желали обратиться к новоявленному «чудотворцу». А он, будто не замечая назревавшей опасности, и дальше никому не отказывал, уверенно идя стопами погибшего Радомира...
Прошло ещё несколько тревожных лет. Светодар мужал, становясь всё сильнее и всё спокойнее. Вместе с Раданом они давно перебрались в Окситанию, где даже воздух, казалось, дышал учением его матери – безвременно погибшей Магдалины. Оставшиеся в живых Рыцари Храма с распростёртыми объятиями приняли её сына, поклявшись хранить его, и помогать ему, насколько у них хватит на это сил.
И вот однажды, наступил день, когда Радан почувствовал настоящую, открыто грозящую опасность... Это была восьмая годовщина смерти Золотой Марии и Весты – любимых матери и сестры Светодара...

– Смотри, Изидора... – тихо произнёс Север. – Я покажу тебе, если желаешь.
Передо мной тут же появилась яркая, но тоскливая, живая картина...
Хмурые, туманные горы щедро окроплял назойливый, моросящий дождь, оставлявший в душе ощущение неуверенности и печали... Серая, непроглядная мгла кутала ближайшие замки в коконы тумана, превращая их в одиноких стажей, охранявших в долине вечный покой... Долина Магов хмуро взирала на пасмурную, безрадостную картину, вспоминая яркие, радостные дни, освещённые лучами жаркого летнего солнца... И от этого всё кругом становилось ещё тоскливее и ещё грустней.
Высокий и стройный молодой человек стоял застывшим «изваянием» у входа знакомой пещеры, не шевелясь и не подавая никаких признаков жизни, будто горестная каменная статуя, незнакомым мастером выбитая прямо в той же холодной каменной скале... Я поняла – это наверняка и был взрослый Светодар. Он выглядел возмужавшим и сильным. Властным и в то же время – очень добрым... Гордая, высоко поднятая голова говорила о бесстрашии и чести. Очень длинные светлые волосы, повязаны на лбу красной лентою, ниспадали тяжёлыми волнами за плечи, делая его похожим на древнего короля... гордого потомка Меравинглей. Прислонившись к влажному камню, Светодар стоял, не чувствуя ни холода, ни влаги, вернее – не чувствуя ничего...
Здесь, ровно восемь лет назад, скончалась его мать – Золотая Мария, и его маленькая сестра – смелая, ласковая Веста... Они умерли, зверски и подло убитые сумасшедшим, злым человеком... посланным «отцами» святейшей церкви. Магдалина так и не дожила, чтобы обнять своего возмужавшего сына, так же смело и преданно, как она, идущего по знакомой дороге Света и Знания.... По жестокой земной дороге горечи и потерь...

– Светодар никогда так и не смог простить себе, что не оказался здесь, когда они нуждались в его защите – снова тихо продолжил Север. – Вина и горечь грызли его чистое, горячее сердце, заставляя ещё яростнее бороться с нелюдью, называвшую себя «слугами бога», «спасителями» души человека... Он сжимал кулаки и тысячный раз клялся себе, что «перестроит» этот «неправильный» земной мир! Уничтожит в нём всё ложное, «чёрное» и злое...
На широкой груди Светодара алел кровавый крест Рыцарей Храма... Крест памяти Магдалины. И никакая Земная сила не могла заставить его забыть клятву рыцарской мести. Сколь добрым и ласковым к светлым и честным людям было его молодое сердце, столь безжалостным и суровым был к предателям и «слугам» церкви его холодный мозг. Светодар был слишком решительным и строгим в отношении к себе, но удивительно терпеливым и добрым по отношению к другим. И только лишь люди без совести и чести вызывали у него настоящую неприязнь. Он не прощал предательство и ложь в любой их проявлявшейся форме, и воевал с этим позором человека всеми возможными средствами, иногда даже зная, что может проиграть.
Вдруг, через серую пелену дождя, по нависшей прямо над ним скале побежала странная, невиданная вода, тёмные брызги которой окропляли стены пещеры, оставляя на ней жутковатые бурые капли... Ушедший глубоко в себя Светодар в начале не обратил на это внимания, но потом, присмотревшись по лучше, вздрогнул – вода была тёмно красной! Она текла с горы потоком тёмной «человеческой крови», будто сама Земля, не выдержав более подлости и жестокости человека, открылась ранами всех его прегрешений... После первого потока полился второй... третий... четвёртый... Пока вся гора не струилась ручьями красной воды. Её было очень много... Казалось, святая кровь Магдалины взывала о мщении, напоминая живущим о её скорби!.. В низине, бурлящие красные ручьи сливались в один, заполняя широкую реку Од (Aude), которая, не обращая ни на что внимания, величаво себе плыла, омывая по пути стены старого Каркасона, унося свои потоки дальше в тёплое синее море...

Красная глина в Окситании

(Посетив эти священные места, мне удалось узнать, что вода в горах Окситании становится красной из-за красной глины. Но вид бегущей «кровавой» воды и вправду производил очень сильное впечатление...).
Вдруг Светодар настороженно прислушался... но тут же тепло улыбнулся.
– Ты снова меня бережёшь, дядя?.. Я ведь давно говорил тебе – не желаю скрываться!
Радан вышел из-за каменного уступа, грустно качая поседевшей головой. Годы не пожалели его, наложив на светлое лицо жёсткий отпечаток тревог и потерь... Он уже не казался тем счастливым юношей, тем вечно-смеющимся солнышком-Раданом, который мог растопить когда-то даже самое чёрствое сердце. Теперь же это был закалённый невзгодами Воин, пытавшийся любыми путями сберечь самое дорогое своё сокровище – сына Радомира и Магдалины, единственное живое напоминание их трагических жизней... их мужества... их света и их любви.

Упомянув о великом зодчем, мы не можем обойти стороной эту выдающуюся фигуру, даже если до конца и не уверены в том, что создание храма в честь Святой Троицы в Хорошеве – непосредственно дело его рук.

Мы не можем с точностью утверждать его авторство лишь потому, что не имеем прочных и убедительных тому доказательств. Попробуем же вглядеться в свидетельства эпохи, чтобы понять, чем же прославил свое имя в истории Отечества государев мастер Федор Савельевич Конь и что может свидетельствовать о его причастности к строительству в Хорошеве.

Нам неизвестны даты рождения и смерти зодчего, скудны и сведения о его биографии. Отрывочные упоминания о нем и его деятельности исследователи находят в приходно-расходных книгах Свято-Троицкого Герасимо-Болдинского монастыря под Дорогобужем, наказах и грамотах царя Федора Ивановича, хронографах и летописцах XVII века.

Достоверно одно – мастер Федор Савельевич Конь был русским человеком, «из русских людей». Это особо подчеркивали составители Хронографа 1617 года и более поздних летописных сборников .

Почему для летописцев было так важно происхождение зодчего? Потому что они гордились своим соотечественником. В поисках славы и богатства в Россию из-за рубежа тогда стремилось множество самых разных людей. Среди них встречались и весьма талантливые зодчие, прославившие свое имя строительством замечательных зданий, которые теперь входят в золотой фонд памятников отечественной архитектуры.

Тот факт, что по своей одаренности русский мастер нисколько не уступал, а в чем-то даже и превосходил иностранцев, был очень значим для его современников. Значим он и для нас.

Скорее всего, Федор Савельевич Конь не отличался знатным происхождением, иначе источники не замедлили бы это упомянуть.

Что касается прозвища «Конь», то оно, по всей очевидности, отражало личные качества зодчего – например, стать или силу.

На основании анализа источников исследователи сделали вывод, что Федор Савельевич Конь и его семья были тесно связаны со Свято-Троицким монастырем в Болдине, что под Дорогобужем (ныне Смоленская область).

В приходных книгах этого монастыря содержатся сведения о вкладах, которые сделал в обитель «государев мастер Федор Конь». Так 18 июня 1594 года он лично «дал вкладу тритцать пять рублев», а 1 апреля 1606 года «с Москвы из Суконного ряду Федор Петров сын, а Федорова Коня пасынак, дал вкладу дватцать рублев». Третья запись от 16 апреля 1607 года говорит еще об одном десятирублевом вкладе. Для того времени это были достаточно солидные суммы.

Кроме того, в Болдинском монастыре работал родной сын Федора Коня. Сведения о выплаченном ему жаловании исследователи обнаружили в монастырских расходных книгах .

В историю Федор Савельевич Конь вошел как строитель оборонительных сооружений, в первую очередь самых крупных – Белого города Москвы и крепостных стен Смоленска.

В тексте Хронографа Ленинградского списка Никаноровской летописи мы можем прочесть следующее:

«В лето 7094-е. Государь, царь и великий князь Федор Иванович всея Русии самодержец повеле на Москве делати град каменной около болшева посаду, подле земляные осыпи. А делали его 7 лет, и нарекоша имя ему Царев град, а мастер был русских людей, имянем Конон Федоров» .

Архидиакон Павел Алеппский, сопровождавший Антиохийского Патриарха Макария в его путешествии по России в годы царствования Алексея Михайловича, оставил такое описание «третьей стены» Москвы, известной «под именем Белой стены»:

«Она выстроена из больших белых камней… Она больше городской стены Алеппо и изумительной постройки, ибо от земли до половины высоты она сделана откосом, а с половины до верху пикета выступ, и потому на нее не действуют пушки. Ее бойницы, в коих находится множество пушек, наклонены книзу, по остроумной выдумке строителей: таких бойниц мы не видывали ни в стенах Антиохии, ни Константинополя, ни Алеппо, ни иных укрепленных городов, коих бойницы идут ровно, служа для стрельбы над землею вдаль; а из этих можно стрелять во всякого, кто приблизится к нижней части стены… В белой стене более пятнадцати ворот, кои называются по именам различных икон, на них стоящих. Все эти надвратные иконы имеют кругом широкий навес из меди и жести для защиты от дождя и снега.

Перед каждой иконой висит фонарь, который опускают и поднимают на веревке по блоку; свечи в нем зажигают стрельцы, стоящие при каждых воротах с ружьями и другим оружием. Во всех воротах имеется по нескольку больших и малых пушек на колесах. Каждые ворота не прямые, как ворота Ан-Наср и Киннасрин в Алеппо, а устроены с изгибами и поворотами, затворяются в этом длинном проходе четырьмя дверями и непременно имеют решетчатую железную дверь, которую спускают сверху башни и поднимают посредством ворота. Если бы даже все двери удалось отворить, эту нельзя открыть никаким способом: ее нельзя сломать, а поднять можно только сверху».

Новая крепостная стена изменила весь облик древней Москвы. Слава о величии стен Белого города и его неприступности передавалась из уст в уста. Путешественники не переставали восхищаться новым «чудом света» .

Крупнейшим сооружением государева мастера стала смоленская крепость, на строительство которой потребовалось около 4 лет. Неспокойная обстановка на западных рубежах государства требовала очень спешных и масштабных профессиональных действий. К строительству привлекли чуть ли не всех каменщиков, кирпичников и «всяких гончаров», а также крупные монастыри, которые поставляли людей и стройматериалы.

«Град же Смоленск совершен бысть при царе Борисе, а делаше его всеми городами Московского государства», – сообщает Новый Летописец .

Ведущий исследователь деятельности зодчего В.В.Косточкин отмечает, что создание Белого города и крепости Смоленска стало «невиданным явлением в практике русского каменного строительства»: «Какой бы каменный «город» древней Руси мы ни взяли, будь то кремль, крепость или монастырь, протяженность его стен все равно уступает крепостным сооружениям Федора Коня»