ПЕРЕПИСКА В. Н. ТАТИЩЕВА ЗА 1746-1750 гг.

Василий Никитич Татищев (1686 - 1750), один из «птенцов гнезда Петрова», давно уже привлекал к себе внимание исследователей русского XVIII века. В труде Н. А. Попова «В. Н. Татищев и его время», вышедшем 90 лет назад (М., 1861), дан довольно полный обзор административной и научной деятельности В. Н. Татищева; другой труд Н, А. Попова - «Ученые и литературные труды В. Н. Татищева», появившийся в 1887 г., и работы историков 60 - 80-х годов XIX в., интересовавшихся XVIII веком (П. П. Пекарского, К. Н. Бестужева-Рюмина, Д. А. Корсакова и др.), значительно дополнили наши сведения о жизни и трудах В. Н. Татищева. Задуманное Академией Наук в начале 80-х годов XIX в., по мысли А. А. Куника и Н. А. Попова, издание материалов о В. Н. Татищеве, к сожалению, не было доведено до конца, но все же способствовало выявлению многих источников о деятельности В. Н. Татищева на разных поприщах его административной службы. После Великой Октябрьской социалистической революции, когда усиленно стали разрабатываться местные архивы, появились две работы (труды Н. Н. Пальмова), основанные на материалах астраханских архивов, в которых естественно было искать новых сведений о В. Н. Татищеве, так как местом последней его административной службы была Астрахань (1741 - 1745).

Из Астрахани Татищев отправился в одно из принадлежавших ему имений - село Болдино б. Дмитровского уезда Московской губ. Здесь, в Болдине, прошли последние годы жизни В. Н. Татищева (1746 - 1750), и здесь были подведены итоги его научной работы, которой до того он занимался лишь случайно и в свободное от служебных занятий время, Именно к этому периоду его жизни относится завершение труда, которым он начал заниматься еще в 1720 г., но закончить который ему в известной мере удалось только в последний год жизни.

Этот труд Татищева - «История Российская» - хорошо известен всякому интересующемуся прошлым нашей Родины. В наши годы он несколько раз привлекал к себе внимание: напомним о работе А. А. Шахматова (1920), посвященной рукописям этого труда, о плане издания «Истории Российской» (1936), о многочисленных кандидатских диссертациях, посвященных «Истории Российской», о соответствующих страницах I тома учебника для вузов «Истории СССР» и др.

Если Татищев-историк неоднократно был предметом внимания исследователей в последние годы, то изучение других сторон его многогранной деятельности оставалось по-прежнему на уровне тех данных, которые вошли в литературу в 60 - 80-е годы XIX в. Таким образом, Татищев еще ждет своего исследователя.

Чтобы полностью оценить деятельность Татищева, необходимы не только те материалы, которыми располагали старые исследователи, но и новые, которые, к счастью, в изобилии хранятся в центральных и местных архивах (свердловском и астраханском); к выявлению их, однако, только еще приступлено. Среди этих новых материалов важное место занимает переписка Татищева, почти не использованная Н. А. Поповым и другими исследователями его трудов. Письма Татищева попали в разные архивы и испытали вместе с ними все превратности судьбы частных архивов XVIII в. Архивы ряда лиц, с которыми Татищев переписывался долго и много (И. А. Черкасов, Н. Б. Юсупов, М. И. Воронцов, Н. Ю. Трубецкой, А. И. Остерман и др.), или не сохранились, или, в лучшем случае, не разобраны, или, наконец, еще только разбираются; большую же часть архивов первой половины XVIII в., в которых могли храниться письма Татищева, приходится считать утерянными.

Особое положение занимает в этом отношении переписка, которую вел Татищев с давних пор с Академией Наук, главным образом с советником Канцелярии Академии И. Д. Шумахером, а также другими официальными представителями ее - директором И. А. Корфом, президентом Академии гр. К. Г. Разумовским, советником Г. Н. Тепловым и др. Пере-писка с Академией Наук началась, вероятно, уже в первые годы ее существования, но сохранилась она только с 1730 г. и, с небольшими перерывами (в 1742 - 1743 гг.), велась до конца жизни Татищева. Письма его адресованы обычно И. Д. Шумахеру, но, в сущности, чаще всего касались не его лично, а именно Академии Наук, так как для ответа на них требовалось часто содействие Академического собрания - ее Конференции. В протоколах последней мы находим не только указания на те или иные письма Татищева, но и суждения Конференции по отдельным вопросам, затронутым в,этих письмах. Ввиду этого переписка Татищева с Шумахером была, по сути дела, его перепиской с Конференцией Академии Наук и нередко приобретала важную роль и значение в ходе научной работы Академии.

При таком характере переписки значение ее усиливается еще тем, что во многих случаях мы имеем и ответы Шумахера на письма Татищева, сохранившиеся в черновиках (на немецком языке) среди бумаг Академии за разные годы. Это придает переписке известную законченность, хотя далеко не на все письма есть ответы: может быть, они не сохранились или пока не отысканы.

Переписка Татищева с Академией Наук в части своей, весьма, впрочем, небольшой, напечатана в разных томах «Материалов для истории Академии Наук», выходивших в 1885 - 1900 гг. Редактор их М. И. Сухомлинов использовал основные фонды архива Конференции, но совсем не тронул тот фонд, который имел в XIX в. и позднее название «Ученой Корреспонденции», не говоря уже о личных фондах деятелей Академии первой половины XVIII в. (фонд Шумахера, Миллера и др.). Между тем как раз в этих фондах сохранилось наибольшее количество писем Татищева, причем особенно много за последние годы его жизни, когда, имея больший досуг, Татищев вел значительную переписку.

Из переписки 1746-1750 гг. до сих пор издано очень мало (три-четыре письма целиком и до десяти в отрывках); о содержании семи писем 1748 - 1750 гг. есть сведения в работе Н, А. Попова (1887); другие письма остаются неизвестными. Однако их сохранилось довольно много: в в имеющемся у нас каталоге писем Татищева указано за эти годы 37 писем, из которых напечатано только тринадцать, причем бoльшая часть в отрывках.

Неопубликованные письма 1746 - 1750 гг. дают множество фактов для установления отдельных моментов работы Татищева-историка в особенности в отношении его основного труда тех лет - «Истории Российской», которая к 1749 г. была закончена настолько, что Академия в лице ее советников Шумахера и Теплова вела сношения с Татищевым об издании этого труда. В той же переписке находим ценные известия об участии Татищева в подготовке издания источников русской истории, в частности Судебника 1550 г. и дополнительных указов к нему, к которым Татищев составил примечания, напечатанные позднее Г. Ф. Миллером в его издании текста Судебника и дополнительных указов.

Другая наука, которой постоянно интересовался Татищев, - география - продолжала служить предметом его занятий и в последние годы: в письмах находим, например, определенные суждения об «Атласе Российском» 1745 г., о необходимости издания и обработки собранных Татищевым географических материалов и др.

Внимательно следя за научной работой Академии, главным образом по выходящим академическим изданиям. Татищев, как и в предшествующие годы, дает им оценку и нередко сопровождает эти издания ценными советами и указаниями.

Ценные проекты рассеяны в переписке Татищева этих лет (о собирании рукописей, о вольных типографиях и пр.), но практическое осуществление многие из них получили значительно позже. Во всех его предложениях видна одна,и та же идея петровского времени - тесная связь науки с жизнью и практикой. Вспоминая в 1748 г. в письме к М. И. Воронцову основные факты своей жизни, Татищев приводит из них только те, в которых эта идея нашла наибольшее отражение. Мысль о нуждах и пользе государства, об удовлетворении их посильным трудом и на основе знаний каждого находит яркое отражение в этом замечательном письме, к которому приложен один из многочисленных проектов Татищева. Татищев был человеком своего времени и класса, но нам он близок именно этой стороной своей деятельности: постоянной заботой о приложении накопленных им богатых знаний и сведений для устроения и улучшения окружающей его жизни. Горячий поклонник Петра I, сообщивший о нем в своих трудах и письмах немало фактов, хотя и в позднем освещении (ср., например, в письме № 4 беседу с Петром об Академии), Татищев любил свою родину, болел душой за ее невзгоды; в последние годы он мог наблюдать их только издали, но это не мешало ему живо откликаться на многие факты современности. В его трудах и письмах «болдинского периода» историк СССР найдет живой и изобильный материал, а историк культуры и науки первой половины XVIII в. почерпнет сведения, при помощи которых сумеет осветить неясные стороны времени Петра.

Повторяю, деятельность В, Н. Татищева еще ждет своего исследователя; для составления его биографии сделано много, но настоящей научной биографии Татищева до сих пор нет. Его научные труды, разбросанные в разных хранилищах рукописей, также не выявлены до конца, не говоря уже о том, что историей их создания и, вместе с тем, творчеством Татищева пока серьезно не занимались; наконец, его переписка, вообще богатая ценными научными известиями, также не собрана и, как и многие его труды, в целом виде не издана. Если наука предшествующего периода это не сделала, то задачей советских ученых, наших историков, географов и др., должно явиться полное издание трудов и писем В. Н. Татищева.

ПИСЬМА В. Н. ТАТИЩЕВА 1746 - 1750 гг.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь.

Ваше от 21-го числа почтенное писмо исправно получил, а перваго не видал, и на сие ответствую. Что вам сказали,

что вам сказали якобы я буду в Санктпетербурге, оное неправо, понежея весма болен и к езде далней возможности не имею, разве особливое повеление понудит, и для того прошу приготовленное для меня прислать в Москву и отдать в доме моем.

Я же Академии немедленно часть окончанную и набело переписанную рускую гисторию с примечании, регистры и партреты князей великих пришлю и, надеюся, дней чрез десять отправлю. И сия, чаю, не более как в архиву или библиотеку академическую годна. А вскоре, надеюсь, докончать переписанную на нынешнее наречие и гараздо ясняе, ибо многое из Степенной для прикрасы речения беру; також нечто в предъизвесчении и примечаниях частию пополнится, частию изъяснится, что прежде было оставлено . Наипаче же буду ожидать от вас Геродотовы гистории на немецком языке и дву лексиконов болших гисторического и Мартиниерава географического, дабы из оных мог погрешности поправить, а недостаток дополнить. И когда сиа поспеет, то свободно на руском напечатать и на другой язык перевести, понеже гараздо вразумителнее настоясчей. К ней мне недостает: 1) ландкарт, 2) родословных росписей, 3) некоторых знатных древних строеней,4) в патретах Кассель погрешил, что первых 5 государей без бород зделал, а переделать ему времени недостало, но все сии недостатки тсчанием Академии наполнены быть могут. Сего ради услужно прошу, как выписанные для меня книги привезут, неумедля ко мне переслать. Я же пребываю всегда вам, моему государю, послушный слуга.

В. Татищев.

1 маиа 1746 г.

Архив Академии Наук СССР (ААН), ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 175 - 176. Подлинник (в дальнейшем оговариваются только случаи печатания писем по копиям).

Хотя доднесь персонально знать ваше сиательство я чести не имел, но ныне уведав, что ваше сиательство всевысочайшею ея и. в. милостию пожалованы чином презыдента в императорскую Академию Наук и ковалериею св. Александра, також, что изволили вы положить совокупиться законным браком с государынею моею Катериною Ивановною Нарышкиною, которой отец мне был совершенный благодетель, тем всем вас, моего государя, имею честь услужно поздравить, желая вам наивясчшего благополучия.

Вашему же сиательству, надеюся, небезызвестно, что я, через 25 лет трудяся о собрании весьма всем нуждной и полезной обстоятельной руской истории и географии, всегда о полезном ко известию Академии сообчал и многими древними книгами, медальми, деньгами, яко же дивностями природными и хитроделанными оной служил и впредь служить желаю. Якоже вскоре подсчуся прислать книги описания: первое, седми-надесять браков преждних государей; 2) короновании преждних 7-ми государей, також духовные государей, которых, ведаю, что сыскать трудно, а оные все ко истории нуждны.

Противно же тому, от оной Академии в воздаяние потребные мне к предприатому труду книги и всякия известии, особливо все вновь при Академии напечатанное, безденежно получал и тем немалую помосчь моему делу имел. Для того непрерывную переписку с господином советником Шумахером продолжал, и ныне, при письме его, в дар от Академии книгу Имгоф «Историческую салу» получил, за что услужно благодарствую, А при том видя вашей речи, к Академии учиненной , достохвальное любомудрие и о пользе росиской чрез разпростра[не]ние наук обесчаное трудолюбие, весьма тем порадовался, что сиа, Петром Великим устроенная академиа, так достойную главу получила, от которой весьма может вскоре в желаемое и всему государству полезное состояние приити. А при том и себе надеюся к начатому делу большую помосчь улучить. Прошу услужно, ваше сиательство, если вам не в труд, к докончанию онаго помосчь мне явить.

Но чтоб вашему сиательству о состоянии онаго и потребном к докончанию известно было, того ради сим кратко доношу; 1) история древнейшая о народах славенском, скифском и сарматском, от которых наша история начало и продолжение до времян Рюрика I-го имеет, вкраткости сочинена. И хотя я оную Академии сообсчил, но, получа новые ко известию яснейшия обстоятельства, принужден многое пременить, исправить и дополнить. 2) История от начала росиских государей до нашествиа татар от многих руских манускрыптов древним наречием сочинена и от иностранных примечаниями изъяснена, на александриской бумаге на-бело написана; токмо к тому недостает искуснаго человека, ком; ландкарты по древности на-бело зделать. Но понеже оное наречие и слог так краткой не всякому может быть вразумителен, того ради 3) оная же переписана настоясчим наречием и яснейшим слогом, с прибавкою многих изъяснений, на-черно моею рукою написана; токмо как оную первую, так и сию на-бело переписать некому, и ни за какие деньги писцов путных сюда получить не могу, а за очи поверить не можно. Того ради прошу, если за полезно разсудите, одного геодезиста искуснаго и трех, а по нужде двух добрых писцов мне определить. 4) Географиа древняя и средняя сочинена, а новой токмо разпорядок глав написан, но за недостатком обстоятельных известей докончать не можно. 5) Росиской гражданской лексикон на-черно написан, коего нема[ла]я часть в Академию для разсмотрения послана, но докончать оных правильно ни мне, ни Академии не можно, понеже много от городов известей требовать, а паче о некотором исправлении от Сената просить нуждно, о чем я в 1743-м году, сочиня представление, послал ; токмо по оному никакого действа не вижу, затем весь оной труд остается туне. Но ежели ваше сиательство ваш труд к тому приложить изволите, то, конечно, все оное к славе ея и. в. и пользе всех любомудрых, а паче нашему отечеству, вскоре исполнится может, а чужестранные о нас баснословия и лжи просекутся , что паче вашему любомудрому разсуждению предаю. И пребываю всегда с должным почтением вашего графского сиательства, государя моего, покорный слуга.

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, лл. 536 - 537.

Сиательнейший граф, государь мой милостивый,

Вашего сиательства высокопочтенное письмо от... исправно получил и за облеинное [Так в тексте. ] ваше мне блатоприатное к помосчи к докончанию руской гистории и географии обесчание покорно благодарствую и на оное в ответ услужно доношу. О докончании истории я по крайней моей возможности, не смотря ни на какие препятства и недостатки, тружуся, - и если бы писцы были, то бы, конечно, надеялся первую часть к новому году окончать; которых, також геодезиста и переводчика, по обесчанию вашего сиательства, с желанием ожидать буду. Что же до географии принадлежит, то, как прежде доносил, без разсмотрения в том и разпорядка от Правительствуюсчего Сената и без получения необходимо нуждных к тому от городов известей по моим предложениям , делать правильно и порядочно не можно, и для того, если те предложения не отъисчутся, то могу, по требованию вашего сиательства, паки прислать, и хотя при том для изьяснения Сенату, если бы в чем сумнительство явилось, нуждно бы мне самому быть, но как обстоятельства того не допущают, то довольно, когда ваше сиательство об оном к произведению в действо труд приложить сами изволите. О браках и коронациах преждних государей я вашему сиательству, не осмотрясь с оными, донес , ибо оные хотя совершенно у меня были, а имянно короновании: 1) о котором мы от гистории известны, великого князя Дмитриа Ивановича, в порядке имени VI-го, внука великаго князя Иоанна Великаго, котораго дед при себе короновал; 2) царя Феодора I-го; 3) Бориса Годунова; 4) царя Михаила Феодоровича; 5) Алексиа Михайловича; 6) Феодора II; 7) Иоанна II-го и Петра Перваго, притом 2 поставления патриарши; но ныне нашел токмо царя Алексия без начала да царя Феодора II-го и одно патриарше поставление. Браков же последних дву царей, Михаила и Алексиа, не нашлось; однакож, не хотя остатся в сумнении, что нашел, то при сем посылаю, а досталные не могу надеяться отъискать, доколе мне самому не повелено будет в Москву съездить.

Ныне я получил от Академии историю татарскую Абулгаси хана , которая весьма к руской истории нуждна, и желел, что она у нас так долго не напечатана, но ныне, читая оную, нашел, что она неправильно с татарского переведена; многие имяна за недостатком букв и числ перепорчены, а во многом переводчик руской погрешал; в ней же примечания, сочиненные шведом , частию от незнания, частию от пристрастия, неправы и нам лживыми оскорблении наполнены; но сие не дивно и сердится нам правильно нельзя для того, что у нас сие гисторическое искусство и труд презирают, не токмо сами трудится не хотят, но другим от незнания или злости препятствуют; и так, Россия от чужестранных принуждена терпеть клеветы и поношения. Мне же хотя времяни от доканчивания истории настоясчей весьма недостаточно, однакож оную, читая, исправляю и мои примечании делаю, и, докончав со. всем, в Академию пришлю . А междо тем надобно при Академии оную с татарскою свести и изправить ; к тому если зачатая в Китаях переводить докончана и прислана, оная к изьяснению сея весьма нужна, А для удовольствия вашего сиательства и Академии при сем татарскую историю посылаю. Я бы надеялся и другие полезные книги и записки Академии, для пользы обсчей, сыскав, послать, но доколе я от сего ареста указом ея и. в. освобожден не буду , есть мне к услуге сей ее величеству и государству крайная неудобность, в чем ваше сиательство можете наилучший способ изобрести и мне немалое одолжение явить. Я же пребываю всегда с должным почтением вашего высокографского сиательства, государя моего милостивого, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино,

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, лл. 538 - 539 об.

Сиательнеиший граф, государь мой милостивый,

Ваше сиятельство подали мне вашим высокопочтенным письмом не токмо преизрядный случай, но и понуждение для удовольствия вашего любомудрия и пользы отечества нашего вам служить, и хотя что до моего труда и требования касается, о том я вашему сиательству от 25-го сего месяца доносил , ныне же, читая татарскую историю , нуждно мне стало почасту ландкарты смотреть, которые мне дали причину вам о их состоянии нечто напаметовавать.

Вечной славы достойныя памяти государи росиские, сколько доказательно знаем, от двусот лет, и сусче от великого князя Иоанна III-го и Великого названного, трудились немало о сочинении рссиских ландкарт, но весьма мало что совершенное видеть получили, даже пред двемя леты трудами императорской Академии Наук дождались видеть оное, состоясчее в 20 ландкартах , которые все преждние правостию и добрым сочинением превосходят. Но как никакое дело от начала совершенно не бывает, но от соврем[е]нием исправляется, удобряется и к совершенству приходит, если токмо трудолюбие не оскудеет, так в сих новоизданных ландкартах находятся некоторые неполности, частию за неимением лучших известий, частию от поспешности, чтоб оные множество желаюсчих и непрестанно скучавших людей удовольствовать могли, а имянно; 1) неколико знатных жилисчь, яко городов, монастырей и великих сел не положено, например: город Новосиль в Орловской правинции, Осташков, Селижаров монастырь и проч. не положены; 2) многие знатные степи, горы, озера, реки, имея довольно к тому места, не подписаны; 3) народы обитаюсчие не [о]значены; и сие, мнится, весьма нуждно исправить, Для мест же, которые прежде были не довольно хороше описаны, сколько я имел новых со[чи]нений, те ко услуге вашего сиательства при сем посылаю, а надеюся, когда буду в Москве, более сего, отъискать. О разделянии же росиском как по губерниям и правинциям весьма смятно, то, весьма изрядно Академия разсудя, что не храня онаго, сочинять намерение имела по равной мере градусов, что бы весьма изрядно, токмо в сочинении обои презрены, и некоторые ландкарты заключают только 5 или 6, другие 12, 20 и более по широте градусов. Того ради я мню, ежели изволите рассудить, не лучше-ли в жилых местах взять по 4 или 5 градусов широты, зачав от северного 75-го к югу, а по долготе как придет; в Сибири же, яко малонаселенном и частию недостаточно известном крае, взять по широте по 8 или 12-ти градусов, чрез что впредь и поправлению и дополнению весьма способно будет. А более оставляя на лучшее ваше о том разсуждение, пребываю с должным почтением вашего графского сиательства, государя моего милостиваго, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, лл. 541 - 542.

Хотя воистинно сожалею вас утруждать так часто, однакож вы сами усмотрите, что мне ныне есть крайная нужда, понеже я присланную от вас книгу Абулгази-хана, прилежно читая, при том все описки и переводчика погрешности исправляя, не мог при том оставить, чтоб многое, а паче в толкованиах [С]траленберга погрешности не исправить, которое сначала казалось, что меня от настоясчего труда недолго удержит, но в действе не мало труда показалось: я, ея четвертую часть прочитав, исправил, а примечаней уже моего мелкаго письма собралось 2 тетради, в которых много того находится, о чем немногие знают, а ко известию сея истории весьма нуждно. Но по несчастию нашел в ней великую погрешность, что списываюсчей целой лист потерял и, видя то, страниц в той тетради не размечал, а потом паки порядком размечиваны, но сего листа во всей книге, разобрав, не мог найти. Того ради ту тетрадь посылаю при сем и прошу, списав, ко мне обе прислать поскоряе, а я окончав, не удержав, паки к вам совсем пришлю, ибо без сей исправливаной мои примечания разобрать будет трудно. В новоизданных ваших картах нашел я некоторые недостатки, о которых кратко его сиательству господину презыденту кратко писал и несколько ландкарт послал, которые хотя прежде в Академию были посланы, но, ответа не получа, имею о получении сумнение; из которых прошу мне токмо 2, Астраханскую и Оренбургскую, возвратить, когда скупируются, если потребно. Впрочем пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Я прошу, если удобно, прислать мне 2 пары хороших стекол в очки, чтоб одни немного короче других фокус имели, однакож не очень короткой, для которого приложил одно стекло, которое мне было хороше, но уже надобно несколько покруче.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, л. 540 - 540 об.

6. Татищев И. Д. Шумахеру февраля 1747 г.

Как мне необходимо к окончанию Истории требуемыя мною книги нуждны, которые, надеюся, Вы уже получить изволили, того ради послал нарочно человека моего, чтоб оные сюда привести; того ради прошу оные ему отдать, уложа в ящик. Еще мне весьма нуждны инструменты: 1) мензуля петориана, к ней бузоль нли компас 4-х или 6 дюймов, чтоб к линиалу приставливать, да доску с винтами; 2) ватерпас хорошей со стеклом спиритовым и трупками зрительными; 3) отвес медной, которого нога 2 фута, и перпендикуль, вышиною 2 фута, которой я на пример при сем начертил . Сколько же на оное денег надобно, и кому в Москве велите отдать или в Санкт-Петербурге изволите принять, о том прошу меня уведомить, чтоб я мог неумедленно прислать, в чем надеюся, и пребываю всегда вам, моему государю, послушный слуга

В. Татищев.

P. S. Сейчас ваше почтенное письмо от 9 февраля и Геродотову историю получил, за что благодарствую. Что вы требуете о Золотой орде, то, мне помнится, в моем лексиконе кратко описано, оное и есть nomen proprium , от несмысленных русских писцов за то принято: слово бо Золотая орда значит ханская кибитка или ставка, ибо Чингис, получа от китайского хана золотой шатер, имел для приема иностранных, чему его наследники последовали, как в Карпеине и Рубруке видеть ясно, Собственно же руские историки разумели большую татарскую орду, что от Батыя пошла, и он на Ахтубе, разоря Сумеркейт, построил каменной дом и,называли «шера сарай», а руские - Золотая орда; но как он токмо летом тут обитал, а зимою переходил, а иногда и зимою к Черному морю и за Дербент, то руские князи в Золотую орду ездили в те места, как в Гистории доказательно , но ныне пространно писать мочи не имею , но прислать впредь не премину.

Вам, моему государю, послушный слуга

В. Татищев.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 82, лл. 20 - 21 об. Копия. Письмо без даты, но на основании данных ААН, ф. 3, оп. 1, № 111, лл. 197 - 201, и № 132, лл. 1 - 8 должно быть отнесено к февралю 1747 г.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Вы мне изволил писать прежде о весчах, находясчихся в гробах древних сибирских жителей, на что я вам в тяжкой моей болезни хотя ответствовал, но токмо о имяни Золотой орды, и то кратко, а о весчах не упомянул, для того сим повторяю: сии гробы не инаго, как могулского или мунгалского и отродия их калмыцкого потом имянуемаго ныне калмыцкого народа.

Весчи, сколко я имел дивных, ныне ничего при себе не имею, а в Москве что есть, того сыскать междо другими весчми никто не знает, токмо на память вам опишу: 1) найдено было яблоко, в диаметре около дву дуймов аглинских, около онаго напаяны часто конусы золотые так, как одна восьмая дуйма, кверху остры, длиною поменше дуйма, и все подобно как бы представляло солнце; у онаго была тонкая проволока золотая в четверо, знатно вплетена была в косу мертвому, - сие яблоко поднес я Бирону, бывшему герцогу Курлянскому. 2) Слоны серебреные два, на которых теремки, знатно, в них люди были из гниюсчей материи,- оные отдал я княжне Черкаской, ныне графина Шереметева, и можете отъискать. Сверх сего несколько было разных птиц, зверей, лампад золотых и медных, из которых одна жаровня куриозная с трубками, чаю, в Москве, и ежели свободу получу , тогда, отыскав, Академии прислать не оставлю.

Что моего труда принадлежит, то хотя много изготовлено, токмо переписать некому, и боюся, чтоб весьма нуждные государству сочинения не разпропали, ибо вижу, что его сиательство г. презыдент, скуча оным первым неприятным ему ответом , совсем оставил, а я для моей тяжкой болезни и видя оное уничтожено, сам оставил.

Прошу пожаловать мне, прислать напечатанные: 1) прописи руские и француские, а если француских нет, то хотя латинские, 2) грамматику францускую, 3) разговоры француские, 4) о возпитании детей, 5) апоффтегмата, 6) о винтовках на немецком . В чем надеюся и пребываю вам, моему государю, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 20 иуниа 1747.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 190 - 191.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Я весма присланными от вас книгами новой печати удовольствовался, ибо когда для болезни писать не могу то забавляюсь читанием таких рассуждению нетяжких, а читанию наставленей мудрых ради приатных увеселяюсь. Я все сеи, яко басни Езоповы, Апоффтегмата и о возпитании де[т]ей, нахожу весма за полезные и особливо господина секретаря Волчкова за его труд и прилежность к доброму, внятному и приатному переводу достойно похвалить не могу ; однакож, что в тех книгах нахожу, по моему мнению, погрешным быть, то вам для пользы обсчей дерзаю сим напомнить;

1) Что Езоповых басен принадлежит, то оные уже от всего света по достоинству похвалены, и как оные фигурами или образы начертанными не токмо украшены, но паче для лучшей младости памяти удобрены, то мнится оное надлежало бы ныне приобсчить, о чем вашему благородию прежде напомянул. Другое: в оной нахожу неколико весма похвальных пропусчены, яко о курице и золотых яйцах и пр., противно тому прибавлены неприличные, например, 89 не может Езопова названа быть, понеже тогда имя Польша было незнаемо, и народ жил сарматы, то обличает подложность или незнаюсчего критики автора; тако ж есть одна с малою переменою дважды положена, яко 28 и 59; инде толкования несогласны с баснями, а боле в прибавочных. В переводе же, хотя г. Волчков весма хранится чужестранные или сарматские грубые слова класть, как то Белегард о возпитании детей в должности секретаря, стр. 93, говорит, и господин Волчков сам признается, что в басне 89 слово ведьма есть странное, а во многих слова немецкие неправо положены. Противно же сожалею, что басни, сочиненные покойным князем Кантемиром, о матке пчелиной и пчелах, о ваятеле, делаюсчем восченую статую, хвалы достойные, не внесены .

В Апоффтетматах перевод неприличной неким несмысленным или высокоумным церковником высокой [В ломаных скобках, вверху поставлено Татищевым: старом] славенской язык, которого мало люди разумеют, а паче люди неученые.

В сих Апоффтегматах как много находится одного учения или приклады на разных местах, надлежало бы в место свести; некоторые древние сказания, приличные и полезные, пропусчены, яко Амазиса, кор[оля] египетского, когда его подлородием поносили, то он, взяв свой золотой уриник, зделал идола, которому люди честь, яко богу, отдавать стали; оным пременением он, благоразумно свое подлородие истолковав, молву в народе пресек; и паки, как его порицали, что до обеда прилежно неправедливо судит, а после обеда в разкошностях токмо забавляется, оное премудро натянутым луком изъяснил. Вечной славы достойныя памяти императора Петра Великаго много таких мудрых и памяти достойных разговоров и ответов помним, что жаль их забвению предать. И других росиских государей достопамятные сказания в истории имеем, которые бы приатнее [не]жели иностранных. И если бы мне другие намерения и обстоятельства не мешали, то б я мог их немало собрать. Есче сверх прежде требованных книг прошу Стурмову архитектору , состоясчую в 3-х или 4-х фолиантах, выписать. А об отдаче вам денег просил я князя Бориса Григорьевича Юсупова .

Я, видя в вашей росписи прода[ва]емых книг, вижу, что напечатано Краткое руководство теоретической геометрии которое хотя полезно, но нам для вел[и]кой пользы государственной весьма нуждна практическая планиметрия; оную для межевшиков Петр Великий приказал графу Брюсу сочинить, которой в 1716-м на меня положил, и довольно было зделано, но моя отлучка во Гданск, а потом на конгрес Аланцской препятствовали; однакож несколько фигур и описания ныне здесь нашел; если потребно, то могу прислать. Оная начета 1) обретение линей чрез инструменты, 2) те жь вычеты чрез квадратические прогресы, 3) мера поль чрез вычеты линей, 4) разделение поль на разные части, 5) пременение фигур иррегулярных в регулярные, 6) доказательство, почему ны[не]шнее межеванье и мера неправилно, с показанием фигур, положенных в преждней землемерной книге сошнаго писма .

Затем пребываю всегда вам, моему государю, послушным слугою

В. Татищев.

P. S. Ежели можно сыскать студента гулясчего в год руб[лей] за 80, чтоб умел с латинского перевести и правильно по-немецки писать, то прошу меня тем одолжить; денги же на оное, колико потребно, получа от вас известие, немедленно пришлю чрез Юсупова.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 199 - 200.

Благородный и почтенный господин советник,

Я вам недавно писал , чтоб для вечной славы государя Петра Великаго и других государей достопамятные речи в Апоффтегмата внести, которых,можно много сыскать, но на то потребно время, а для опыта вам следуюсчие приложил, которые может ее импер. вел. изволит обпро[бо]вать.

1. Как Петр Великой меня отправлял последнее 1724-го в Швецию, тогда презыдент назначенной к Академию, лейб-мед[ик] Блюментрост, говорил мне, чтоб наведатся тамо о людех ученых,и призвать в профессоры, на что я ему сказал: напрасно исчете семян, когда земли, на которую сеять, не приготовлено. Его велич[ество] спросил, о чем говорим, и как Блюментрост донес, то его величество мне изволил сказать приклад: некоторой дворянин желал в деревне у себя мельницу построить, а не имел воды. И видя у соседей озера и болота, имеюсчие воды довольство, немедленно зачал, по согласию оных, кан[ал] копать и на мельницу припас заготовлять, котораго хотя при себе в совершенство привесть не мог, но дети, сожелая положенного изждивления родителем их, по нужде принялись и совершили.

2. Царь Иоан I и Великий, когда ему советовано постричься пред смертию, как то обычай был, ответствовал: «Я часто волосы стриг и в черном платье хаживал, да не знаю, чтоб тем бога умилостивил; ныне хотя волосы велики и лежу в цветном, но надеюся, что более бога умилостивить могу».

3. Петр Великий, рассуждая о Берг-коллегии, чтоб довольно оную денгами для рудок[оп]ей и манифактур снабдить, на которое князь Дмитрей Голицын, как презыдент Камор-коллегии, советовал, чтоб тем не весма спешить и недостатком денег других разходов не остановить. На оное его величество ответствовал: «Хотя у меня в житницах жит не весма много, но лучше оные посеять, нежели мышам на снедение беречь, ибо от посеенного буду иметь приплод, а от мышей ничего не получу». Сие вам токмо для примеру, вспомня, упомянул, а другие, часче при нем бывшие, могут более вспомнить.

Ваш моего государя охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, л. 195 - 195 об.

Сиятельнейший граф, милостивый государь мой,

Ноне я, получа из Немецкой земли новоизданные книги исторические, и которых много касается России, желая из оных нечто к сочиняемой мною истории почерпнуть, но, читая с великою досадою, великие неправости нахожу. а паче клеветы безстыдные и поношения неправедные горесть наносят; но сие не столько, чаю, от злости и ненависти, как от незнания сущего состояния, как то Страленбергова книга, при сем посланная, свидетельствует, которой подлинно желал Петру Великому, по кончине его величества, опровержением клевет услугу и благодарность свою изъявить, но, поверя другим, весма во многом ошибся, и если оное ныне, как еше неколико довольное ведущих о делах того монарха находится, правильною и порядочною историею исправлено не будет, то клеветы за старением в истинну вменятся.

Что же других обстоятельств принадлежит, то я, рассматривая Гибнеров статской и натуральной, Будеев генеральной исторический, Белов гисторио-критической, Мартиние[ро]в лексиконы , нахожу великие о России неправости. 1) Имяна мест, чинов и людей неправильно и на разных местах разно положены и так, что иногда дознаться нельзя, яко вместо Евдокея в Гибнеровой табели родословия положено Оттокеза, вместо Всеволод - Сервольд, городы Епанчин, Орел названы Опонзой, Оргаль и пр.; 2) государей порядок неправилен и не к тем отцам причтены, яко Святополк сын Ярополков назван сыном Владимировым, у Изяслава I-го сын Мечислав и целое отродие, котораго не бывало, а Владимера Ярославова сына, от котораго колено Галицких королей пошло, не положено, а Владимеру II внук сыном назван; 3) уделы не те положены; 4) в гистории дела двух государей одного имяни в одно смешаны, и суще сказать, что ни единаго артикула во всем правильнаго без погрешности отыскать не можно. Для того я, при сочинении истории, трудился лексикон российский гражданский сочинить, которой до буквы Л зделан и Академии для рассмотрения и поправления посылал ; також лексикон исторической неколико начала положил и табель родословия государей начерно сочинил, но докончать и набело переписать неким, затем остается недокончано, однакож оную табель, хотя вчерне, вашему сиательству прислать не умедлю.

Я же, видя, что дщанием вашего сиятельства при Академии напечатаны весьма полезные к научению младенцев арифметическая и геометрическая книжки, и хотя оные необходимо нужны, но для совершенной пользы весьма нужно практическая или действуемая геометрия, ибо у нас великие вражды, беспокойства, смертные убивства, крайния разорения немосчим от сильных, недоборы в казенных податях от неразмежевания земель происходят, а хотя межевсчики часто для размежевания посылаются, но такие, которые ничего о геометрии не знают, ово от неведения, ово от принуждения сильных, или по страсти межуют, как хотят; а хотя и геодезисты посылаются, но и те поль делити не учены и обидят людей или раззоряют по их воле, Его императорское величество, вечной славы,достойные памяти Петр Великий, хотя подати на крестьян положить поголовные за лучшее нашел, но по представлению моему в 1719 году изволил довольно рассудить, что без уравнения и размежевания земель оные уравнительны и постоянны быть не могут, повелел мне о том наказ со всеми обстоятельствы сочинить и для обучения землемеров геометрию [В копии географию] зделать, которое, хотя в отлучках моих продолжилось и ко окончанию привесть времяни не достало, однакож несколько того еще нашел, и как я к докончанию уже случая не имею, того ради к вашему сиятельству при сем посылаю , которое искусной в геометрии легко разобрать и сочинить в пользу государства может.

Еще нашел я у себя живописцом Касселем в Туркестане списанной Тамерлянов портрет, которой при сем же посылаю , ибо может либо к сочинению татарской истории годится.

Впрочем пребывая всегда с покорнейшим почтением вашего высокографского сиятельства, милостиваго государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 202 - 203. Копия.

Государь мой,

Ваше почтенное от 3 ч[исла] писмо исправно получил и довольно вначале порадовался, что вы о изправлении славено-кириловской азбуки и о напечатании оной со изтолкованием труд к пользе росиской приложить подсчились, и желаю, чтоб оное в вечную отечеству пользу, а трудясчим в честь совершенство улучило. Противно же тому, приключившейся вам от пожара вред сугубо меня опечалил, ибо если б состояло в одном токмо убытке, то б печалиться мне причины не было, имея ту надежду, что ее имп. величество всемилостивейшая государыня, прикладом преславнаго родителя ее, трудясчихся о пользе счедро награждениями изъявлять не оставляет. Но паче должно о том сожалеть, чего возвратить и наградить никаким богатством невозможно, что мне собственно чувствительно, рассуждая, что я так много для гистории и географии росиской собрал, которое, если бы такому же несчастию впало, едва со многим трудом после собрать можно ль. Однакож, вспомня про[рока] Давида пословицу: сеяй слезами, радостию пожнем, то пусчай ваше начало в сем труде так слезно явилось, но бодрствуя уповай, что с радостию в совершенство привести вам путь есче не пресечен.

Изволите вы требовать от меня чернаго рассуждения о буквах кириловских . Оное прислать вам не отрекаюсь, но ныне послать не мог для того, что как здесь, в деревне малолюдной, для опасности от разбоев, так в деревянном и тесном строении от пожара здесь много держать неудобно, и для того большую часть имею в Москве, однакож велел тот ясчик прислать и дней через 10 надеюся к вам послать.

Вы упомянули о буквах Геронимовых, еже оные не суть правые. Я, правда, не могу о том вам спорить, понеже о изобретении оных и подлиннаго жития Геронимова не читал; в лексиконах же историческом и Белеве критическом, також и ученых о нем хотя написано, но кратко, однакож агличане, французы и немцы оные имянуют Геронимовы и глаголические, как в библии оными буквы для славян в Венеции 1506-го и в Урах 1562-го печатанной, так Chamberlanio oratio dominica in 4-to, печатанная в Амстердаме, и о книготиснении, печатанная в Германии in med. 4-to, свидетельствуют . Из сих книг библии я видел в Берлинской и Копенгагенской королевских библиотеках, Buchdruckerey или о тиснении книг взял у меня архиепископ Прокопович , и, чаю, в его библиотеке в оной, все известные букв начертании положены. Oratio dominica я имею здесь и, если вам потребна, то могу прислать, а паче надеюся, что в библиотеке Академии находится, токмо знаю, что оная ж печатана in folio да такого истолкования не имеет.

О сих же Геронимовых буквах все славенские, боемские, польские и иллирические историки утверждают, что славяне в 4-м сте закон христианской и сусче, кроме что апостол Павел в Галатии и Иллирии сусчих славян учил и крестил. Кирилл Иерусалимский был славянин и учил. Героним бесспорно славянин, родился в Далмации и яко бы для словян буквы глаголические изложил. Потом Кирил Фессолоницкий с братом Мефодием другие славяном буквы в Моравии издали, что я в Предъизвесчении руской истории, в главах о кресчении и древности письма у словян описал и, мнится, оную древность порочить нам нет нужды, однакож остается в рассуждение искуснейших.

Что вы изволите упоминать о закрытии моего имени , за оное благодарствую, ибо я не исчу себе честь, но паче пользу отечеству и честь Академии, паче же имяни ея императорскаго величества приумножить, противно же тому не желаю, чтоб меня и безумные бранили, как я в том довольно искусился.

Сверх сего имею вам напамятовать о протчих характерах или буквах, употребляемых в России. Не соблаговолено ли будет, оные все собрав, со изъяснением напечатать, и если в начатой вами книжице невместительно, то другую часть под имянем руской типографии, подобием вышеобъявленной в Германии печатанной, сочинить. Оные ж 1) Иеронимова у славян южных токмо употребляема, 2) Кириллова у нас, 3) Стефана Пермскаго, для пермов сочиненная, 4) тарабарская, которую нельзя за особливую почесть, но паче подобная цыфирной, ибо как в письме, так в изречении, токмо буквы Кирилловы одна за другую положены, о чем я в Лекциконе штатском от слышания описал, 5) грузинская,6) арабская, которую татара употребляют, и сия в 1721-м году напечатана , 7) калмыцкая или мунгальская, 8) армянская, которую я с грамматикою имею, печатана в Амстердаме, 9) тангутская, которую в книгах богослужения калмыки употребляют [Против №№ 7 - 9 на полях приписка: Сие все, чаю, у меня отъисчутся.] , 10 и 11) индейские. Сии № 5 до 10-го в Астрахани употребляемы и часто в судех в разсуждение приходят, особливо по векселям великие в том распри бывают, и для того весьма нужно, чтоб о них известно было.

Ваш, моего государя, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исла] 15 нов[ембрия] 1747.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 257 - 258.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Сим случаем ничего вам донести не имею, токмо на два мои давно посланные письма ответа не получил, о которых повторяю. 1. Какая есть причина, что во многих местах я приметил, когда пашню довольно вы~пашут, что худо родить станет, то на оной земле первое пойдет березник и осина; как оной подростет лет через 20, то пойдет междо оным ельник, а первой будет пропадать и чрез 40,или 50 лет ели и бер[ез]ы весьма редко останется, а вместо оного станет междо ельником рости орешник, яблони и другие мелкие деревья или хворост, на болотистых и песчаных более растет сосна, протчих дерев не упоминаю. Я третьего года велел оставить десятину, навозом удобренную, а подле оной выпаханную, и сего года явилось: на первой пошел ельник и редко орешник, а на другой, как выше сказано, березник и осинник. И хотя сие безсумненно, что никакое росчение без семян рости не может, но здесь семенам орехов и дуба, ветром или воздухом занесенным, быть сумнительно, разве векша или птица какая занесет и уронит, а способная земля возрастит, на другой для худобы вкорениться не может. 2. Просил я вас, чтоб напечатать в Авизах о продаже или найме московскаго моего дому, о чем здесь ниже показано; мню, не за препятствием ли каким оное оставлено.

Приложенной при сем ответ г. Тредияковскому прошу рассмотреть: нет ли в том чего противнаго, и меня уведомить, потребно ли будет мое о буквах рассуждение. О закрытии же или объявлении моего имяни оставляю на ваше рассуждение, ибо лучше, что о том презыдент прежде печатания других мнение познать может. Я же рад, чтоб для меня никто о мне не упоминал. А противно тому объявление имяни может других к сообсчению Академии известей поохотить, если услышит, что из того похвала есть. Если же бранить станут, хотя и безрассудные. то у других смелость и охоту отнимут.

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 16 нов[ембрия] 1747.

P. S. Прошу присылкою 3-х календарей меня не оставить, а сын мой, чаю, сам достанет в Петербурге.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 182 - 183.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Вашему благородию я писал, что по требованию господина Тредьяковского черного моего преждняго рассуждения о буквах отъискать не мог; ныне, оное получа из Москвы и взирая на состояние времени, нечто переправя, при сем посылаю. Но как рассуждение не успели набело переписать, то у меня не осталось, и для того прошу, списав все оное, мне возвратить .

Сочинение почтовой книги Росиской, которую надеюсь к вам скоро прислать, дало мне причину прилежно напечатанные ландкарты рассматривать, в которых многие погрешности и немалые нашел, что многие городы и знатные места пропусчены; другие, яко Шуя, Дмитров и пр., весьма далеко от сусчих мест положены, чему я немалую роспись написал вам для напомнения, чтоб при печатании вновь оные не забыть.

Почтовую книгу я желал для пользы географии незрясчим порядочно сочинить, но за многими недостатками принужден порядок емской книги оставить, и хотя много переправлял и вдвое умножил, но со всем тем едва не столько ж погрешностей и недостатка осталось, доколе о том надлежасчее прилежание от имеюсчих власть показано будет, однакож оная ко употреблению несколько пользы принести может.

В. Татищев.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 82. «Письма без числа или надписей», л. 19 - 19 об. Письмо без даты; время его написания определяется на основании ответною письма Шумахера от 22 февраля 1748 г. ААН, ф. 1, оп. 3, № 36, письмо № 239).

Сиательнейший граф Кирилл Григорьевич, государь мой милостивый,

При сочинении географического руского лексикона имею я нужду употреблять печатанные при Академии ландкарты, но оные нашел со многими недостатки и погрешности: 1) многие городы и места знатные не положены, 2) положены далеко от надлежасчих мест, 3) некоторые, а более реки, не подписаны, 4) городы без рек на пустых местах, чему быть не можно, 5) знаки городам положены монастырей и сел или деревень, а деревни и села городами, 6) реки нуждные ко известию не положены или не туда течением проведены, и другие многие погрешности; сие может от неприлежности купиравителей или резчиков на меди приключилось, а способственных к тому описаней недостаток причиною. Для сего я книгу, имянуемую Большой Чертеж, Академии сообсчил , надеяся, что о исправлении и дополнении оной, яко весьма к географии полезной, прилежание учинено будет. Ныне же я, по известным вашему сиательству к сочинению истории и географии недостаткоми и препятствы , не имея инаго дела, из емских, почтовых и посыланных в разныя места росписей и моих путей из журналов сочинил книжку расстояниям мест , сколько мне удобность допустила, и мню, что сия многим угодной и полезной быть может. Но что оная не совсем в разстояниах исправна и немалой дополнки требует, которого мне, по моим обстоятельствам, учинить невозможно, то ваше сиательство, имея к тому лучшую удобность, можете свободно учинить. Но как я оную употреблять,имею потребность, а переписать писца достойного не нашел, для того посылаю черную моей руки и прошу, описав, оную или копию мне возвратить.

При том приложена выписка из архивы синбирской, к гистории царя Алексиа весьма нуждная . Затем, если возможность допустит, такие ж выписки из архив Казанской, Астраханской и Сибирской сочинить и прислать не оставлю, которые состоят из пяти немалых фолиантов, чего инде к гистории сыскать не можно. Токмо сожалею, что мне помосчи недостает, за которым многое остается.

Сим случаем имею честь поздравить ваше сиательство наступаюсчим новым годом, жалая вам со всею вашею сиательною фамилиею всякого благополучиа и пребываю всегда с неотменным почтением вашего сиательства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 259 - 260.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Ваше благоприатное от 4 ч[исла] письмо с приложенною трагедиею и феерверком исправно получил, и из оных трагедие мне довольно понравилась и надеюся, что сей автор по его остроумию более чести получит, а другое к[о]е в чем требовало было лучшего суждения, но я критиковать оное оставляю.

Объявлением вашим, что мои книги из Германии привезены и деланные инструменты готовы, довольно обрадовался и надеюся, что я чрез служителя моего или князя Бор[иса] Юсупова вскоре получу.

Ныне я на Геродотову историю зделал алфабетическую роспись, гораздо полняе находясчейся в той книге, и по оной в лексикон касаюсчияся в России урочисча, реки, озера, горы и народы в лексикон вношу, а руские дополнять буду, когда от вас посланную мою расстояниям книжку получу , которую, надеюся, от служителя моего Рокитина получить уже изволили.

Здесь слух носится, яко бы немало книг, весьма нуждных, во время пожара погибло , что весьма сожалетельно, а особливо о письменных, однакож я много с тех списков имею, которые в Академию мною отданы. И другие не весьма всем знаемые манускрыпты, если потребно, то могу услужить копиями, если ее импер. величество повелит к тому писцов дать. Но прежде надобно мне знать по вашему каталогу, которые руские письменные остались. А печатных вы известны, что более 1000 книг, устроя в Оренбургу школу, мою библиотечку подарил или до времяни оставил. Но ныне слышу, что оные туне лежат и могут беспутно разпропасть. Академия от покупки таких может напрасно убыток понести. Оным я имею у меня кафалог. И сверх того немало Академиею купленные туда сосланы, о чем может его сиательство ее величеству представить. Таким образом, можете неколико вашего усчерба наградить. Сверх того, нуждно у других книги не весьма знаемые сыскать; как я о том несколько сведом, где имеются в хранении, и мог бы в том Академии послужить, если бы мое несчастие не препятствовало.

Затем пребываю всегда с неотменным почтением вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 14 генв[аря] 1748.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, л. 108 - 108 об.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Ныне чрез человека моего получил я от вашего благородия инструменты и книги, за что благодарствую. Токмо при только при том письма от вас нет и чрез почту не получил, за которым не знаю, как вам моя работа в сочинении разстояней понравилась . Инструмента за моею слабостию разобрать и освидетельствовать возможности не имел, однакож надеюся, что Андрей Костентинович для меня худа не зделает.

Прошу вас, чтоб достальные книги по моей росписи к весне выписать и, если моих денег недостаточно, заблаговременно меня уведомить, чтоб я мог переслать.

Мне ныне нужда пришла для внука искать азбуки руской хорошей и нарочно посылал немецкую на образец с фигурами разцвеченную, чтоб ребенку охотнее учиться, обесчевая им довольно заплатить, но не взялись. А [ка]к сие не для меня, но для многих нуждно, и Академии как учинить нетрудно, так и полезно, того ради представляю, чтоб азбуку, вырезав на доске с фигурами, напечатать на толстой бумаге, другую с большими буквы и прописи или форшрифты для учасчихся писать, которые скоро разкупят и по достоинству разцвечения заплатить не пожалеют.

Читаючи я прилежно Геродота и других древних и делая из него выписку, приметил, что греки букву? в иностранных, яко славенских, сарматских и скифских, за Т клали, ибо то довольно известно, что сарматы и славяне оной не имеют и не изглашают. Да сарматы некоторые и Д не имеют, в пример тому слова славенские: вместо пагориты pagirithi и pagiritae, вместо сарматского gitori положено githoni. И можно более сыскать, что г. Тредиаковскому, может ко изъяснению годиться и подаст причину далее в греческом такого в иноязычных словах внесения поискать, ежели сие латинистами не изпорчено или в печати не погрешено, ибо у Птоломея писано pagiritae.

Из требуемых мною книг нужднейшее достальные части лексикона географического для сочинения росиского, ибо хотя в нем ни единой статьи нет, что Руси касается, чтоб не требовало исправления или дополнки, однакож много служить может. И как сие тому автору, за неимением лучших известий, в вину ставить не можно, а вина остается на тех, которые о себе лучше писать ленятся, сего ради весьма нужно о сочинении обстоятельной руской географии и лексикона прилежать надобно. Токмо оное без воли и определения ея величества учинить никому невозможно, для того что многие известия, почитай, от всех правительств требуются, а наипаче прежде о пределах в Сенате разсмотреть нуждно , к чему бы ныне способность, рачение и возможность настоясчего презыдента могло совершенство способствовать.

Затем, желая вам всякого успеха, пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 26 генв[аря] 1748.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, л. 110 - 110 об.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой.

Для переписывания Истории большая бумага у меня изошла, а в Москве надмерно дорога да и нет путной, А ныне я в Авизиях усмотрел, что Ряпинской мельницы продается стопа по 280 коп. Прошу пожаловать, стопу взяв, ко мне для пересылки отдать в дом князя Юсупова или человеку моему, которые ко мне пришлют.

Затем пребываю всегда ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, лл. 17 об. - 19 об. Копия.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Ваше приатное письмо от 22 февраля с приложенною книжкою странствия Телемакова получил , за что услужно благодарствую и на оное в ответ служу.

От господина советника Нартова я письма не получил. Хотя употребление ватерпаса мне довольно известно, токмо одного к тому недостает: табули реркси, ибо без того на долгих расстояниях неколико можно ошиптись; я искал в Вольфовой книге математики, но не нашел, а Стурмовы табели не знаю, как утратились; дивняе того, что Леупольд оное в своей Гидраулике внести запамятовал, - того ради прошу оную мне, списав, прислать.

Что вы иэволите упоминать об инструкции Атласа, оную я внятно читал и, памятуя мое предисловие, писал, что от скорости сочинения погрешность приключилась, и что пропущено, то нельзя за велику погрешность почитать, но что не в тех и далеко лежащих местах положено, то уж, конечно, сочиняющий извиниться не может, и сия погрешность, как о городах Дмитрове, Костроме, Шуе и пр., более, нежели недостаток.

Я весьма радуюсь, что у вас книги не погорели, однакож мню, что мое предложение о собрании манускриптов не бесполезно быть может, и чем ранее оное начнется, тем более собрать можно. В таком рассуждении, что за продолжением времени много нечаянно гниет, которого после сыскать не можно, например, если несчастье моим книгам случится, то уже, конечно, многие такие пропадут, которых сыскать трудно; для того я, не желея, желающим даю списывать.

Что перевода с разных языков касается, то я еще напоминаю, чтоб объявить при том книги нужнейшие тех языков и цену награждения по листам, например, латинского и греческого средней печати по рублю с печатного листа, считая и предисловие творца, кроме реестра, и хотя малые книги яко 12-то, 8-vo et 4-to более, нежели in fol., поль имеют, но противо тому чим меньше, тем мельше печать; противо того с францускаго и немецкаго цену меньше положить, о чем искуснейшие лучше разсудить могут. Междо всеми, по моему мнению, нужняе, во-первых, греческие и латинские древние истории и географии, а наипаче история церковная и бизантина. И ежели потребуете денег от доброхотных, с таким изъяснением, что за оные из переведенных будет награждение книгами, счисляя лист по 1 коп. или по 1?, купферштыхи лист по 6 или по 8 коп., то я готов при том не последним быть, разсудя, что из того не токмо всему отечеству польза, но мне, моим детем и внучетам будет награждение со увеселением, и для того мне не жаль 1000 рублей дать.

Другое нужное сочинение - лексикон, вначале славеноруской со изъяснением, как то француской сделан, и не жаль 200 или 300 рублев дать, потом греческой и латинской, француской, немецкой, лучшие издания взяв, объявить цену довольную [за] сочинение. Но чтоб осторожне[е] в сочинении поступали и, неправо сочиня, на Академию не жаловались, вычитать за всякое неправо положенное слово по? или по? коп. О книгах, если желающие в Москве явятся, то я могу книги латинские, а другие с греческими от себя дать, а вы можете объявить на книгопродавца в Москве, которой по вашему повелению тако от меня получить может. О немецких не упоминаю, ибо вы известны, что немало имею и, если потребует, то я ему каталог иноязычных, обретающихся у меня и перевода достойных книг сослать могу, чрез что ваше предприятие лучший успех иметь будет.

Более не распространяя[сь], пребываю всегда с почтением вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, л. 20 - 20 об. Копия.

Милостивый государь мой,

Сколько я по всевысочайшей милости и данным мне наставлениям и способам от великого монарха к научению и познанию способов к знанию економии государственной чрез многие годы приобрел, толико я, яко должный, прилежал его величеству и его наследником, якоже и отечеству верною и радетельною услугою воздать, дабы тот данный мне талант приусугубленный явить, а не в землю и под спуд лености и неблагодарности скрыть, но елико можно от плода того к ползе и чести государя и государства служасчее в дар принесть. И хотя я мнил то сочинением истории и географии изъявить, но узнав, что то за непотребное почитают, трудился токмо для моего в том увеселения и для малого знания моим наследником производить. Но паче прилежал и трудился, чтоб действительную и всем видимую ползу представить: 1) и главное, законы гражданские и правосудие, яко главнейшую должность и преимущество государя и спокойность подданных, в доброй порядок привести, (2) о купечестве и ремеслах, из которого все богатство истекает, (3) доходы государственные умножить, на которых сила и честь государства основана; о том в разные времяна по случаям представления сочинил, не упоминаю о тех, которые я ко удовольствию его величества о заводах горных, о торгу с Испаниею, о размежевании земель и о башкирцах подал , и за то высокую милость и что имею, все единственно от него, а не от кого иного получил. По кончине его величества я хотя терпел от ненавистных многих мне напасти, однакож наследником его величества тем заслужить прилежал: и первое в 1727 и 28 многое о манетном деле представлял и к великой государства ползе произвел . (2) В 1733 о устроении училисч и разпростра[не]нии наук предложение подал , ведая, что из того великая полза государству произходит, которое хотя ея величество милостивно с благодарением изволила принять, но злостию немцов не токмо то опровергнуто, но я в Сибирь под видом милости или ползы заводов отлучен. (3) В 1738 и 39 о заводах сибирских представлял , но тем наипаче бывшего герцога Курлянского, желаюсчаго оную великую государственную прибыль похитить, к злобе на себя подвигнул . (4) По его требованию о учреждении почты на основании его императорского величества к немалой государству ползе сочинил, но тем Остермана нечаянно оскорбил и на злодействие мне подвигнул . (5) В 1740, по требованию Бирона и Остермана, о торгу китайском обсче с Лангом предложение учинили , и тогда же, по определению Сената, (6) о пятикопеешниках медных подал, за которое хотя тогда неколико от Бирона претерпел, но после оное точно в действо произведено, и как я тогда, не опасаясь, поданное мнение бывшего графа Головкина , яко неудобное и паче вредное, опровергнул, так онаго к немалому мне оскорблению злодеем мне учинил. (7) Тогда же по причине принуждения меня к строению непотребного мне дома сочинил предложение, чтоб в Петербурге хотя все домы каменные без принуждения и тягости стоясчих пространно, в том числе о разорении или тягости всех городов от постоев и пр., с похвалою многих умных людей, сочинил, но как оное одной полиции было противно, что их власть умалится, а Головкину одно то, что я сочинил, противно было, отставили. (8) В 1742-м о торгу персидском и порте Астроханском пространно представлял. (9) О построении и населении по Волге к Астрахани городов как для безопасности от набегов кубанцов и киргиз, для содержания в лучшем порядке калмык и немалого казенного дохода в Сенат послал, которое, рассматривая, Военная коллегия утвердила, токмо произведение для тогдашней со Швециею [войны] отложили, однакож потом забыли . (10) В 1747 г, по причине тягости и безпорядков в настоясчей ревизии пространно все обстоятельства изъяснил, а при том недостаточные и не весьма правильные законы и поступки в распрях о беглых и землях, якоже о рекрутах изтолковал и способ ко исправлению представил , по которому вижу, что неколико в указех ревизиам изъяснено, а большее и нужднейшее осталось без рассмотрения.

И хотя я оттого много претерпел и многое полезное вижу уничтожено, однакож приняв себе слова Давидовы в утешение: «Совет нисчего не прияша, но господь упование его есть», не оскорбляясь, имел намерение и прилежал, чим бы мог ее величеству государыне императрице и отечеству верную услугу и благодарнос[т]ь к высокому ея родителю изъявить пространно о ползе от заводов, купечества, ремесл и манетных дворов, яко же и о исправлении законов и поступках неправильных в судах, а наипаче о умножении доходов государственных прилежно старался, с умными и искусными рассуждая, собирать, но видя, что все мое такое верное радение туне оставляется или злостию исполненных сердец в противное толкуется, того ради все то оставил.

Ныне, видя себя при конце жизни, разсудил последней долг отдать кратким представлением о купечестве и ремеслах токмо напомнить. И хотя оное к чести и ползе ея императорского величества служит, но не менше желая и вашему сиательству тем долг моей благодарности изъявить и не хотя, чтоб кто о имяни моем ведал и за то едино ползу презрить причину имел, вашему сиательству присылаю при сем в том мнении, чтобы, разсмотря, потребное от себя изволите к своей чести представить, а что не годно, уничтожить и моего имяни не упоминать. Что же оное черное и не весма исправно писаное посылаю , в том извиняюсь, что я, крайней слабости ради, сам переписать и другому поверить не мог.

Я же токмо к решению или определению, как что учредить, частию для моей слабости, частию разсуждая, примут ли оное за достойно, чтоб людей искусных в таких делах комисию учредить, не хотел напрасно время терять, а когда вашему сиательству потребно, то прошу мне оное возвратить, понеже у меня черного не осталось, а без того порядочно сочинить будет неудобно, да и то чаю мало годится, ибо заочно может кто от неискуства или злобы право истинны и ползы толковать .

Затем желаю вам благополучнаго в том успеха и пребываю всегда с искренним почтением вашего высокографского сиательства, милостиваго государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 12 маиа 1748.

NB. О умножении пастояных, а аблегчении в тягость наложенных доходов я здесь кратко упомянул, но оные двояки: одни такие есть, что токмо за туне гиблемое единою денги в казну и ползу народу для будосчего прирасчения учинить, другие чтоб год от году умножались. О первых я легко могу сказать, что я дал 500 000 руб. за весчь такую, которая единственно ея величества есть, и от нея никакого дохода в казну нет, за тем бы надеялся себе немало получить. А в другой, как мню по многим сведениям и примерам, по меншей мере, не токмо без тягости, но с благодарением народа по 200000 руб. каждогодно получить, а паче в разсмотрении и учреждении каждаго явится, для того ничего не имяновал.

ЛОИН, собр. Воронцовых, № 546, лл. 504 - 505 об.; современная копия здесь же, лл. 516 - 522 об. Подлинник писан весь Татищевым.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Что вас пред 7-ю днями просил о покупке книг и о принятии мне для помосчи студента , о том есче сим напоминаю. А по Авизам нахожу, что некоторые книги хотя обесчали сея осени издать, но отложили до весны, яко История папежская; того ради пренумерации время есче довольно.

При сем посылаю в дао Академии неколико найденных здесь подземностей, яко: 1) челюсть нижняя слоновая с коренными зубами молодаго слона, 2) две улитки или cornu ammonis хотя малы, но все части видны, 3) камень подобен соту, 4) нечто подобное гороху окаменелому, и неколико lap. lyncy, 5) с маркозитовою крупою . И хотя я более имел, токмо за перестройкою хором многих отъискать не мог, а отыскав пришлю.

Инструмент присланной посылаю при сем для того, что в стеклах погрешность велика, как я прежде г. Нартову писал , и прошу переправя, обсче с книгами для привозу сюда отдать подателю сего, человеку моему Петру Ремезову.

Ежели денги вам на покупки надобны, изволите взять у невестки моей Прасковьи Михайловны .

Сократя сие, пребываю всегда вам, моему государю, послушной слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Я о подземностях и окаменелостях хотя разныя книги на немецком языке имел и еще имею, но желал бы видеть, чтоб для чести и пользы Академии и народа хотя краткое на нашем языке издать, чрез что потребность оных искать и Академии сообсчать более знать будут.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 121, л. 31.

Благородный и почтенный господин советник, благоприатный государь мой,

Приказывал ко мне господин ассесор Теплов , чтоб я «Истории русской» часть прислал и при том требование мое к докончанию представил. Токмо мне того учинять неможно, понеже нужднейшие главы, на которых протчие большие основание имеют, посланы в Академию Наук для рассмотрения. А о дву прасил при Академии перевести, яко из Птоломеевы Географии и северных древних писателей, токмо оных еще не получил, и затем доканчивать и набело переписывать неможно. Ныне я Геродотову, Страбонову и Плиниеву есче прилежне разсмотрел, во многом переправил и дополнил, однакож без выше объявленных за совершенно почесть не могу. Итак, нанятые писцы у меня туне время тратят. Того ради вас, государя моего, прошу пожаловать присылкою оных, елико возможно, поспешить, чтобы я возмог, первую докончав, за вторую часть способнее приняться.

О книгах, потребных мне, я хотя от вас отповеди не получил, однакож несумненно надеюся, что весною привезены будут. Токмо прошу о деньгах уведомить: не будет ли недостатка, чтоб затем препятствия к получению не учинилось. И хотя я прежде росписи до вас послал, однакож ныне, выбрав изо всех, приложил.

Вы мне обесчали ландкарту, сочиненную господином про. фессором Бером , прислать, но прошу, ежели есть 1-я часть Комментариев Академии на русском языке с картою переплетеную прислать, ибо тамо, надеюся, из Геродота правильнее переведено , а без того ландкарту к первой части сочинять не смею. И если сие получу, то надеюся, что оную часть сего года напечатать можете, разве у вас за чем умедлит.

О сочинении новых ландкарт руских ведаю, что Академиа прилежно трудится и совершенно более в том искусство, нежели я, имеет, чрез что весьма не сумневаюсь, чтоб не были исправнее преждних. Но я, как довольно некоторых мест сведучи и довольно, а, мню, едва не более ли всех равных мне послужил, хотя того в предъизвесчении Атласа не упомянуто, ниже граф Брюс, которой совершенно причиною обучения и посылкою по пределам геодезистов был, оставлен, для того что об нем не упоминается . Но и генерал маиор Томилов довольно о том известны. Но я, видя в карте около Москвы и Астрахани, а частию и в Сибирской, ? или??, нечто погрешено и пропущено, для того, как прежде представлял, не лучше ли оные карты умножить меньшим разделением, к тому сии объявленные не можно ли в одну напечатав, ко мне прислать, которую я, внятно рассмотря, не умедля, возрасчу, по чему исправить и печатать бы свободнее. А на оное требуется времени более 14 дней; да хотя б и 20, тем не опоздает, ибо, как вижу, геодезисты погрешили. Если вновь не зделаны, то Академия, не ведая о том, исправить не может. Я же нечто нахожу и в Предъизвесчении нуждное дополнить, напр. долгота, градос, по разности параллелов и другое, ко известию весьма нуждное, однакож то есче не вскоре требуется.

О Каспийском море некоторые изправлении берегов я из Астрахани послал в Адмиралтейство, а в Академию посланы ли, не помню , которые ко изправлению весьма Академии нуждны, особливо восточный берег оного неисправен находится. И по Волге знатные места: Черной яр, Енотаевская крепость, Ахтубе, Итиль и славная Золотая орда, Яик совсем не положены; между Ахтубы и Волги протоки великие назначены. Если тех карт нет, то, я чаю, у меня находятся, однакож я памятую, что всегда в Академию посылал. Каспийского моря восточный берег, мню, от неизвестия не положен, но народ, обитаюсчей по оному, в 1744 в подданство росиское пришел и просили о построении тамо крепости , но по моему отъезду что учинено, не знаю, но мню, что Каспийского и Аральского нуждно особую карту учинить, где реки Яик и Емба вместиться могут. Более же оставляю на ваше лучшее рассуждение.

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, разр. 1, оп. 73, № 2, Копия.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

С великим моим удовольствием присланное от вас начало Сибирской истории прочитал и с благодарением возврасчаю.

Сие есть начало русских участных историй , и нельзя иного сказать, как хваления и благодарения достойная в ней. Сколько труда, столько смысла сочинителя, а наипаче образец впредь пожелаюсчим о других пределех сочинять, чрез что слава, честь и польза России преумножится. И хотя в ней есть нечто поправления и дополнки требуюсчие и может достаточнее сочинена быть, однакож ея достойность хвалы тем не умалится, и недостатки ни к какому пороку сочинителю причтены быть не могут, ибо никто требовать по справедливости того не может, чтоб он все потребные к тому в архивах и историах, в разных руках находясчихся, знать мог и во мнении бы не погрешил. А наипаче, что у нас такие истории все токмо письменные и без росписей алфабетических, то невозможно потребнаго сыскать, разве все самому читать, что весьма неудобно.

Что он сумневается, еже бы имя Сибирь не от града Сибири или татарски правильно Сеньбир произошло, то, мню, ошибка, ибо я, довольно сведусчего в Тобольске князя Сабанака и знатного муллу спрашивая, в том уверен, что оной град подлинно Сенбир, т, е. ты первый, имянован, и что от того у русских имя произошло. А хотя сочинитель мнит, что то имя Сибирь якобы прежде построения града того было, оное ошибка, ибо писцы, после писавшие, настоясче звание клали . Равно сему, у германян в новосочиненных древних историах, до Христа или вскоре по Христе, сказуют Русь, Польшу и татар, которых имен тогда не знали, но скифи и сармати имянованы были, а при царе Иоанне?-м, слыша о граде Сибири за горами, и не подвластных хану Сибирскому, в то имя заключали, инде различали. Для сего и некоторые места, для памяти впредь записав, приложил, которое можно после или при другом издании изъяснить.

О книгах, что я упомянул, некоторые в Академии находятся, а некоторые я имею, яко архивы Сибирская, Казанская, Астраханская и проч., которых, чаю, в Академии нет. А в них можно многое к тому сыскать .

Макариа митрополита житие Иоанна? и Грозного первые 26 лет, Иосифа монаха или паче Иова патриарха о втором разорении Росиском, хотя обе без концов, Аврамиа Палицына и пр. , не знаю, есть ли в библиотеке, и хотя оные я собирал, чтобы историю генеральную достаточну сочинить, но уже мое ослабение всю надежду отняло; для того, если потребны, и отдать не желею, как я вам прежде писал ; и таких письменных книг разных времян и обстоятельств более 50 имею и опасаюсь, чтоб по мне не разпропали, как то уже с некоторыми и учинилось, что отъискать не могу. Да весьма бы полезно, если бы оные, каковы есть, с изьяснениями и алфабетическими реестры одну по другой печатать, то б сочинителем обстоятельных гораздо легче было, как я здесь вижу, что господин Миллер, знатно, Лызлова истории не читал, иначе мог бы о ханах ясняе сказать, хотя и в нем не без погрешности, и я зачал оную изъяснять, да мое другое намерение не допусчает.

А вас, государь мой, прошу, как оные напечатают, так, переплетчи, мне прислать, и за то мои деньги заплатить, ибо в Москве переплести хорошо некому; Войдек хотя переплетчик годится, да много от придворных имеет, затем я преждеприсланных от него получить не могу.

Между тем, успел я Древности языческие прочитать , в которой я надъчаяние то нашел, чего давно желал и искал. Сей издатель, мню, под именем молодых людей разумеет принцев и, кажется мне, что он особливо для наставления некоего молодого и знатного принца трудился, показуя из благонравия и умеренности ему самому и подданным пользы и благодействия, а из пороков вреды и вечные поношения, которое и обсче всем молодым к наставлению не меньше пользует. Мне особливо в ней то мило, что он в предисловии о пользы истории многим внятнее, нежели я мог, изъяснил, и хотя его превосходный разум я так почитаю, чтоб мне довольно участником междо его учениками быть и, чаю, далеко мудрейшие меня ему похвалы приписать не отрекутся, и самое удостоение к переводу на наш язык Академия достаточно то утвердило. Однакож я в так[ом] мудром человеке мог некоторые недостатки усмотреть. Не упоминаю в свождении истории библических с языческими, в котором его осторожность не меньше и мудрости причестся может, что не яко филозоф справедливости прилежал, но негде недостатки таких обстоятельств, которые ему не могли быть ни опасны и намерению противны, но паче могли изъяснить, например, при бальсамировании не упоминает соления тел, яко главнаго свойства к удержанию от гнилости, в Амазисе, Кире Египетском, его мудрых речений, в Сеострисе поставленных им статуй в преодоленных областях, которыми непрятелем храбрым похвалу, а робким поношение изобразовал и пр., что у Геродота обстоятельно показано.

Я сие не в,научение так мудраго, меньше же в парицание достохвального человека упомянул, но паче то себе представя, если я в таком хвалебном писателе мог малые недостатки усмотреть, то коль паче мудры[й] в моем сочинении может со избытком величайших погрешностей усмотреть, и если бы во мне ревность к пользе, славе и чести отечеству тот страх не преодолевало, то б я, конечно, весь мой начатой труд должен был оставить и написанное истребить, но при том разсудя, что мудрой и благонравный малое мне полезное похвалит, великие пороки и потрешности исправит, а злых и на пререкание устремившихся никакая мудрость и польза от того удержать не могут, как тех прикладов с преизбытком видим. Затем пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, лл. 308 - 309 об. Копия.

Государь мой, Григорий Николаевич,

Я, получа от Академии некоторую часть Сибирской, ныне печатанной истории для рассмотрения , как то изначала чинить обыкл, и я что примечу нуждное к поправлению, всегда нескрытно мое мнение объявляю, но в сей, яко же и в другой, переведенной со француского, о древностях языческих , находятся такие обстоятельс[т]ва, которые требуют внятнейшего разсмотрения к осторожности, и хотя я нечто на обе оные записал, однакож в Академию не послал, а приложил к вам , чтоб его сиятельство г. презыдент, усмотря, что потребно исправить, оной определил. Я в оном о многих манускрыптах, имеюсчихся у меня, упомянул, которых, конечно, Академия не имеет, списывать же их многотрудно и не скоро, мне же их отдать без препятствия в моем намеренном труде неудобно, разве его сиятельство потребует на время, чтоб нуждное искусному выписать, то мню, что лучший способ быть может, о чем вы наилучше можете разсудить. Для того, предав вашему благоизобретению, пребываю всегда с почтением ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 819, л. 121.

Государь мой Григорий Николаевич,

Получил я к сочинению Истории от Академии переводы из Комментариев разных частей, которые Кондратович весьма неприлежно переводил , и нахожу такие обстоятельства, которым никак правильно быть неможно, и не знаю, профессор ли Беер в сочинении или Кондратович в переводе погрешил, и для того без тех книг мне разобрать и правое мнение положить неможно, от Академии же требовать - времяни в ожидании потерять, а паче провоз трудной. Но как я известен, что оные Комментарии все в Москву присланы для продажи, то мне удобнее из Москвы получить. Если его сиательство господин презыдент прикажет ко мне прислать все десять частей, сшивши или в переплете, доколе я могу оные смотреть, а затем, если прикажет, то могу паки прислать, о чем, пожалуй, его сиательству доложи, и если прикажет отпустить, прошу, не умедля, человеку моему отдать , в чем надеюся и пребываю с почтением вам, моему государю, охотным слугою.

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 16 маиа 1749.

P. S. Ныне я нечаянно получил 2 древние летописца руские, каких не чаял, и в них нечто надобно мне в сочиненную для большей ясности обстоятельств вносить, а потом, как и прежде все, что достохвальное нашел, Академии отдавал или по себе оной определил. Первая часть уже к окончанию пришла, токмо набело переписать некому, и затем будет туне лежать.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 819, л. 122 - 122 об.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Между письмами нашел я ныне чертеж Волги, учиненный в 1737-м году капитаном Елтоном, котораго я нарочно посылал подлинное положение снять. Оный посылаю при сем , может вам к поправлению карты годится.

В Авизах вижу, что универсальной лексикон сочиняется. Онаго я не видал. Ежели имеете, прошу хотя одну часть прислать для посмотрения и о цене объявить, по чему за том заплатить, ибо, как вижу, что онаго 62 тома. И если я в нем пользу усмотрю, то могу весь купить.

В студенте я крайную нужду имею. Если б можно путнаго достать, о чем уже, надеюся, вам скучил, но вы изволите ведать, что я требую для пользы отечества и собственно для славы нашей Академии, о котором и вы не меньше рачения имеете, для того вас утруждаю, как моего надежного приятеля.

И пребываю всегда ваш, моего государя, охотный слуга

В Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп, 1, № 135, л. 165.

Государь мой, Петр Иванович,

Весьма благодарен за присланной ваш тулуп, которым весьма доволен и отслужить вам не оставлю.

На письмо ваше за моею слабостию пространно ответствовать не могу, токмо князю Никите Юриевичу сей день, изполня его требование, о вас писал, но лучше бы я советовал вам с каким делом приехать.

Птоломеевы карты Шумахер пишет, что прежде весны из Голандии не получит, ибо с куплеными летом книгами корабль разбило. У меня было их две, да архиеп[ископ] московской выпросил . Лексикон зачем к вам не отправлен, не знаю; я чаял, вы давно получили; о чем ныне есче писал.

Ваше описание татар я давно, рассмотря, что изъяснить и дополнить надобно, к вам послал, что, надеюся, получили, а таково же послал в Академию, рекомендуя ваш труд с представлением о вас в оную советником или по малой мере почтенным членом, оставя при вашей должности. О чем пишет ко мне, что и доклад презыдент подписал . А что учинится, уведомить вас не оставлю.

О Каспийском море, что оное соединение имело не токмо с Аральским, но с Северным и Черным, многие древние о том мнили, особливо Плиний о том из многих авторов утверждал. Финской залив северные многие писатели полагали соединен с Меотисом, сказуя, что из Швеции и Дании в Грецию морем ездили. Сему баснословию не иная причина, как несмысленных обывателей сказания, которым невозможно легко во всем верить, но испытать чрез достоверных, как вы, по любопытству вашему, можете способ к тому сыскать и правильное состояние Аральского моря уведать.

О татарах прошу посланную от меня к вам моего сочинения 18 главу мне возвратить. А понеже татара остатки древних скиф и оных историа кь ясности татарской небесполезна, для того их переведенную хронологию вам посылаю,- может вам к чему годится. Пребываю всегда в преданности вам, моему государю, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 12 генв[аря] 1750.

ААН, ф. 141, оп. 1, № 5, л. 18 - 18 об.

Хотя вы мне запросом о древних законах неколико в Истории возпрепятствовали и немалой труд нанесли что я не имея способного писца, принужден сам оные переписать, но противно тому, сам благодарю что вы дали мне причину внятнее оные понять, рассмотреть и обстоятельнее изъяснить, ибо, пиша сам удобнее мог понять, погрешность усмотреть и силу его уразуметь, а потому правильнее выяснить, как вы из посланных от Е... смотреть изволили, а из приложенного более усмотрите и в пользу обсчую употребить разсудите.

Я, уведав, что негде есче старые законы в домех и архивах находятся, бывшие до Уложения а особливо боярские в междоцарствии от 1611 г., о чем писал к приятелем, чтоб, списав, мне прислали и как получу, то таким же порядком, как и сии переписав, и сам пришлю, да не останутся в забвении. О потребности и пользе сих к напечатанию я хотя главное по моем скудоумию показал, что мудрейший професссор лучше может изъяснить однакож сии сами собою довольно могут наставлением быть сколько к сочинению законов науки юриспруденция, грамматики и реторика нуждны и сколько знаний древних законов, а паче сочинение вновь по правилам государств пользует, а безразумно сложенные вредны и вскоре сами собою разоряются и сочинителям поношение оставляют. Прошлого 1748-[го] я, ожидая от вас потребных мне к Истории книг, не имел, что делать, и как не обык празден быть, то вознамерился печатное Уложение с последовавшими указы свести, оные иным порядком сочинить, каждое доводя из правил морали и политики, согласуя все разных обстоятельств единому основанию, хотя в разных главах которого немало было сочинил, но возражен советом: и что оное, хотя и полезное но зладеи почтут за продерзкое, что без позволения законы сочинять, которое не токмо оставил, но и истребил.

Я имею царя Иоанна Васильевича наказ губных старост, таможенной новгородской устав и о купечестве , а межевой ево ж надеюсь достать и, с протчими совокупя, изъяснить, дабы тем могли лучше о прешедшем знать и о будусчем правильнее рассуждать. Да наше желание к тому недостаточно, если имеюсчие власть иначе о том мнят и более о своей, нежели обсчей, пользе прилежать или о сем и думать времени не имеют. Я же пребываю всегда с почтением ваш, моего государя, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

P. S. Я в изъяснениях ,некоторые истории в премер внес в том разумении, что правила морали и закона естественно многим не столько как приклады и достоверные понятнее, вразумительнее и памятнее; персон я в случаях досадных не упоминал, а в похвальных всех положил, чрез что оное многим будет приятно, а некоторые собственно к чести государей принадлежат; здесь токмо треть колико мог написать, а достальное, как скоро сочиню, неумедля пришлю и во оных ж сторей достопамятных более, нежели, в сих которое исправить или оставить состоит в рассуждении вашем.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, лл. 94 - 95 об. Копия.

Государь мой Лаврентей Лаврентиевич,

Ваше благоприятное письмо от 8 февраля я сей день получил, а книги, хотя есче не получил, однакож благодарствую.

Царя Иоанна Василиевича Судебник и последовавшие указы я вновь рассмотрел и, видя списывавшего многие погрешности, принужден сам переписать и обстоятельнее изъяснить. Некоторые указы, после сысканные и весьма к знанию нуждные, приобсчил, котораго для рассмотрения послал к вам под ковертом князя Мих. Андр. Белосельского две тетради , и ныне есче многие к тому указы собрал, токмо, не получа от вас известия и оных тетрадей обратно, тот труд отложил, разсудя, если оные печатать не велят, то работа будет по пустому. Через три или четыре дни отправлю к вам человека, с которым историю Иоанна, попа новогородскаго , к вам пришлю и Аблгаси Богадур ханову с моими примечаниями , если печатать похотите. Историю я русскую, за неполучением от вас посланных мною глав, також доканчивать оставил, а принялся изъяснять Лызлова Скифию , в которой опасности о противных рассуждениях, не чаю, да хотя бы кому ныне противно явилось, то может до времяни удобнаго пролежать, когда опасность минет, тогда может с благодарением примется, токмо б такие рассуждении с правостию и пользою обсчею согласны были.

Вы мне обесчали Сибирскую историю по напечатании и другие новоизданные при Академии,книги прислать, токмо до днесь, с желанием ожидая, не получил.

Просил же, что библия, от вас присланная , явилась неполна: в пророчестве Езекиине листа и на всю реэстров нет. Может, неосторожностию или плутовски вынеты. Пожалуй, оную переплетчи в две книги, мне пришли. И есче весьма услужно прошу выписать француского языка учителя,:как вас прежде о том обстоятельнее просил.

Затем пребываю всегда с неотменным почтением вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, лл. 96-97. Копия.

Государь мой, Лаврентей Лаврентьевич,

Изволи[ли] вы требовать того моего разсуждения, которое о разделении государства и описании предел или географии руской послал в Правительствующий Сенат, которое при сем посылаю . Я бы естче некоторые преждние и ко известию Академии нуждные предложении хотел вам послать, токмо описать некому, едва и сие могли списать, однакож я не читал и не ручаюсь, чтоб ошибки не было.

При сем вам то сообсчаю, о чем искусным физикам рассуждать надлежит. 1) Ныне, как очень рано стало тепло и дождливо, то камаров ужасное множество явилось, и никто не памятует, чтоб в сие время так много было. Мужики приемлют сие за предзнаменование, что пчелы и овсы будут плодородны, которое нам осень лучше разсудит. 2) Как я был в Астрахани, один черкешенин сказал мне, что скорлупа грецких орехов, сженые в золу, от многих внутренних болезней употребляют, но я думал, что соль из оных действительнее, и подлинно нашел, что слабому желудку не безопасно. 3) Сосновый сок я, видя, что верхушки сосновые употребляют в скорбуте, а смолу от многих болезней, разсудил, сок с сосны снимая, собою от скорбутика прошлой весны и ныно опробовать, ибо имел не токмо тяжкую сверботу, но и лишеи по телу, а употребля оной, чрез 6 дней доволно свободился. Женщина имела грудницу и почти вся грудь сгнила; я, не зная инаго лекарства, велел ей сок сосновой есть, чернобылником (artemisia) припаривать, которым совершенно вылечил. 4) Человеку приключилось тяжкое кровотечение носом, горлом и на низ, без поноса. Я ему велел пить огурешное семя, чтоб охолодить, да для удержания каменной чай, и благодаря бога вылечил.

Сие я для того вам представил, что в медицынских и ботанических книгах и сих материах ничего не нахожу; а прошу, в чем удобно, химические пробы зделать и разсуждением ученых меня снабдить.

Я же пребываю всегда с почтением ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

3-го маия 1750.

Гос. публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, собрание автографов.

Государь мой Лаврентей Лаврентиевич,

Хотя я прежде вам неоднократно писал о господине Рычкове , чтоб учинить его почтенным членом, но ваш ответ я тогда не мог ему сообсчить; затем он, не получа того, к вам адресовался, которое и присланную от него историю, яко же и ко мне писанное при сем посылаю , из которого обстоятельно усмотреть,изволите.

Он упоминает о переводе персидской книги; я ему писал , чтоб старую персидскую историю перевести, которая правдивее и полняе, ибо оные могут к русской служить или, по малой мере, о живших по Волге народах лучшее изъяснение получим, а сие Академии не безполезно.

Пишет же, что он неколико старых руских манускрыптов достал и ко мне из трех прислал росписи алфабетические. И хотя я не имел времяни все просмотреть, однакож неколико статей нахожу, которые мне неизвестны, но, для вашего любопытства, оные при сем посылая, прошу, если вам потребно, списав, мне возвратить. Особливо манускрыпт Петра Могилы цены немалой достоин, я просил, чтоб оной велел, списав, прислать ко мне.

Я хотя разумею, что господин профессор Миллер, как человек преученый и многим читаниям преисполнился, памятию и разсуждением преодарен, однакож неудобно в древней истории все одному изследовать; для того, если бы сей Рычков, яко великий к тому охотник и способ имеет, много бы мог послужить, если бы членом был удостоен, для котораго я в запас письмо господину ассесору Теплову приложил ; если рассудите, что оное может быть действительно, прошу ему с вашею рекомендациею вручить.

Мою Историю первую часть, кроме посланных к вам глав , совсем окончал и намерен послать в Академию для рассмотрения. И хотя вижу, что господин Миллер в раз[г]лагольствии о начале народа русского иначе, нежели я, писал, но я не хотел ни его порочить, ни моего более изъяснять, а отдам в его лучшее рассуждение, дабы ему дать причину лучшее изъяснение издать, а оные прежде посланные главы, если исправятся или совсем извергнутся, потому числа их можно переправить, однакож, хотя и негодны, желаю, чтоб мне их возвратили.

О книгах, потребных мне, я более вам напоминать за излишне почитаю, токмо некоторая знатная духовная персона мне есче напоминает о Вольфовой филозофии на латинском и о Библии семидесятной на германском языке, ежели есть лучшего издания.

Я слышу, что в Голандии печатаны истории на польском языке; особливо мне нуждны Кромерова, Стрыковского и Скаргии , ибо я, оные имея, нечаянно лишился, а в Польше достать не могли. Прошу, если удобно, отписать, чтоб сии купили; и ежели другие какие на польском языке тамо печатаны, оным роспись прислать .

Затем пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 30 маиа 1750.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, л. 79 - 79 об.

Почтенный господин конкректор, мой государь,

Ничто мне так приятно, как иметь переписку с людьми учеными и любопытными, их мнения,и разсуждения читать, а в недостатке моего знания их спрашивать, чрез что и общая польза раждается. Между протчими любопытны и к изъяенению истории и географии тщательный господин ассесор Рычков многое мне угождение приносит его сысканием в тех странах, о которых мы доднесь весма худое знание имеем, но надеюсь, что чрез него многое еще правильнейшее изъяснение получим. Он мне прислал ваше некоторое разсуждение и на моего мнение, к вам посланное, которое я, елико знание и память способствовала, неколико изъясня, при сем вам посылаю, дабы вы по вашему трудолюбию и многому знанию разсмотрели; и есть ли где в моем мнении какой недостаток, меня лутче знать научили, что з благодарением прииму. Я бы охотно желал, ежели бы вы сами ко мне приехали, чрез что могли бы вы сами не без пользы возвратится и меня со удоволствием оставить; и в той надежде пребываю вам, моему государю, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 1 иуниа 1750.

ЦГАДА, ф. Портфели Миллера, № 546, ?, л. 5. Копия.

Государь мой Лаврентей Лаврентиевич,

Я вам, государь мой, доносил от 10 ч[исла] иуния , что моя История первая часть доканчивается и уже, кроме посланных к вам глав, набело переписана и намерен послать, токмо ожидаю от вас на оное мое письмо ответа, без которого послать не могу; рассмотрение же оной намерен поручить господину проф[ессору] Миллеру, яко человеку весьма к тому достаточному.

Вторую часть зачали набело переписывать, ибо оную також докончал, осталось неколико примечаней рассмотреть, а всея второй части до 60 тетрадей, и оной часть при первой пошлю, понеже первая во многом на вторую ссылается, и без того, мню, к рассмотрению не весьма ясно. И чтоб сим поспешить, сочинение росписи алфабетической оставил на труд Академии .

Ныне получил я от Рычкова в дополнку к прежднему описание Кашкарской провинции, которое при сем посылаю ; а впредь что получу, по его обесчанию, прислать не оставлю. Он пишет, что сего лета, как чрез приезжих купцов, так чрез посланных надеется многое известие получить; и и ко мне, яко же и карту, во многом переправя, прислать. Токмо не знаю, чим его труд наградится. Я ему обесчал прошлаго года ландкарты Птоломеевы или Пеутингеровы послать, о которых вас просил, и ныне он просит, для того ныне прозьбу мою вам напоминаю, чтоб мне во лжи не остаться.

В приложенном известии усмотрел я некоторые недостатки, о чем я ему напомнил; ибо всякому и ученейшему приключается, что иногда превеждением посторонних мыслей нуждное запомнит или, спеша, ошибется...

В протчем пребываю ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 30 иуниа 1750.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, л. 93 - 93 об.

Василий Никитич Татищев (1686 - 1750 гг.)

Василий Никитич родился 19 апреля 1686 года в псковском уезде, в имении отца. Род Татищевы вели от младшей ветви смоленских князей, считались, хотя и захудалыми, но Рюриковичами. Начиная с семилетнего возраста, он служит стольником при дворе царя Ивана Алексеевича, соправителя царя Петра I. После зачисления на военную службу в чине поручика участвует в битве под Полтавой.

С 1712 по 1716 годы он отправляется в Германию для совершенствования образования и обучается инженерному делу. Благодаря доверительным отношениям с Яковом Брюсом, выполняет его личные поручения и попадает в круг дворян, приближенных к Петру I. После окончания Северной войны служит в Петербурге под началом Брюса. В 1714 году Татищев жениться на Авдотье Васильевне Андреевской.

Татищев - промышленник и экономист

Татищев мечтает заняться картографией русских земель, но вместо этого его отправляют в Сибирские губернии, чтобы отыскать удобные места для строительства заводов по переработке руды. Благодаря нему были заложены города Екатеринбург и Пермь, организована почта между Вяткой и Кунгуром.

При заводах он открыл школы для обучения грамоте и горному делу, составил инструкцию по обереганию лесов, проложил новую дорогу от завода к пристани на Чусовой. В своей деятельности он выступал как рачительный государственник, чем вызывает неудовольствие хозяев Сибири - Демидовых.

В 1724 году Петр отправляет Татищева в Швецию. Он два года изучает новинки по горному делу, отыскивает мастера по гранильному делу, исследует работу Стокгольмского порта, монетную систему, сближается со многими учеными. В Россию Татищев вернулся с обширным багажом научных и практических материалов. В 1827 году его назначают членом монетной комиссии.

Татищев-историк

Помимо основной деятельности на государственной службе Татищев начинает заниматься тем, за что его будут чтить и помнить потомки. Он приступает к написанию грандиозного исторического труда “История Российская”. Это был первый опыт написания отечественной истории. На эту мысль его натолкнуло занятие географическими исследованиями. Татищев вел очень деятельную жизнь, за время государственной службы побывал на многих территориях. Склад ума он имел аналитический, всегда был склонен разбираться в поставленной задаче досконально. Очевидно, близкие отношения с Брюсом, сподвижником царя Петра, и натолкнули его на мысль систематизировать имеющиеся сведения об истории России.

Его труд был впервые издан уже во время правления Екатерины II. “История Российская” по форме изложения материала напоминает летопись. Соблюдается строгая хронология событий с древнейших времен до 1577 года. Впервые используется система деления по периодам. Красной нитью проходит основная мысль автора, что для блага российского общества, для экономического и политического процветания России необходимо самодержавие. Такой вывод автор делает, анализируя исторические материалы.

татищев ломоносов гумбольдт география

Интересные факты

• · Заслугой Татищева является описание таких документальных свидетельств как “Русская правда”, “Судебник” Ивана Грозного, “Книга Большого Чертежа”.
• · Из-за недоразумений с Бироном был лишен чина и наград. Буквально перед смертью курьер привез ему в Болдино указ о его прощении и орден Александра Невского, который Татищев вернул, сказав, что умирает. На следующий день, 15 июля 1750 года Татищева не стало.

Татищев Василий Никитич (1686 – 1750)

Историк, географ, писатель, лингвист, дипломат, этнограф, переводчик. Вошел в историю как один из соратников Петра I, которых А.С. Пушкин образно называл «птенцами гнезда Петрова».

Вот как писал сам Татищев о влиянии Петра I на свою судьбу: «Все, что имею – чины, честь, имение и главное над всем – разум, единственно все по милости Его Величества имею, ибо если бы он в чужие края меня не посылал, к делам знатным не употреблял, а милостию не ободрял, то я бы не мог ничего того получить».

Василий Никитич родился в 1686 году в семье псковского помещика. Учился в Московской инженерной и артиллерийской школе. В 18 лет он начал военную службу и в первых же год участвовал во взятии Нарвы, сражался под Полтавой.

Несколько раз Петр I посылал Татищева за границу с дипломатическими поручениями. Эти поездки обогатили его познания в философии и истории, географии и горном деле, артиллерии и статистике, в области экономических и политических учений. Круг научных интересов его был очень широк, но главной привязанностью стала история. Главный же труд Татищева «История Российская» – это первый в России научный обобщающий труд по отечественной истории. По манере расположения материала он напоминает древнерусские летописи-события, изложенные в строго хронологическом порядке.

Большое внимание Татищев уделял происхождению, взаимной связи и географическому размещению народов, населявших нашу страну. Этим он положил начало развитию в России этнографии и исторической географии.

Кроме «Истории Российской» Татищев оставил много других работ, касающихся различных вопросов, но преследующих одну цель, которая была целью всей жизни историка, – достижение общественного и государственного блага.

В «Рассуждении двух приятелей о пользе наук и училищ» он горячо проповедует распространение образования и просвещения среди всех слоев населения, в том числе и среди крепостных крестьян.

Знакомство с Арзамасским краем у В.Н. Татищева относится к началу лета 1720 года, когда он, полномочным представителем правительства на Урал, в чине капитана-поручика отправился на стругах из Москвы в Нижний Новгород по Москва-реке и Оке. 8 июня, пройдя Муром, струг Татищев, по его указанию, повернул в устье реки Теши и прошел вверх по течению более 20 верст.

Татищев пытливо знакомится с новым краем и записывает в составляемый им словарь «Лексикон» все те сведения, которые можно добыть из беглого осмотра края: «Арзамасская провинция, в губернии Нижегородской, на реке Теше. В ней городы и границы за недостаточным известием оставлены не описаны. Арзамас построен в 1654 году. От Нижнего на запад 120 вёрст. Имя Арзамас: татарское – желание, персицкое – просьба или доношение. Уезд весьма пространный. В житах, скоте и мёде обильной…»

Источники:

В.Н. Татищев. Лексикон российской исторической, географической, политической и гражданской: в 3 ч. – СПб, 1793.

Поводом к созданию этого библиографического списка литературы послужило 330-летие со дня рождения выдающегося россиянина - Василия Никитича Татищева. Он родился в имении своего отца 29 апреля 1686 г. Род был обедневший и захудалый, хотя и связанный отдаленно с Рюриковичами. В возрасте 18 лет В.Н. Татищев вступил на государственную службу. Выполнял самые сложные поручения императоров и императриц: Петра I, Анны Иоанновны, Петра II, Елизаветы Петровны. Его заслуги перед потомками велики. Он автор первого исторического труда - «История Российская». Много занимался экономическими и географическими вопросами, способствовал открытию новых рудников и заводов. Татищев был основателем городов: Ставрополя (ныне Тольятти), Екатеринбурга и Перми. Умер в своём имении Болдино (Московс. губ.) в 1750 г.

Труды В.Н. Татищева

1. Записки. Письма 1717-1750 гг. / отв. ред., авт. вступ. ст. и прим. А.И. Юхт. – Москва: Наука, 1990. – (Научное наследство / АН СССР [и др.]; Т. 14).
2. Инструкция о преподавании в школах при Уральских заводах // Вслед подвигам Петровым: сб. / сост. Г.И. Герасимова. – Москва: Молодая гвардия, 1988. – С. 463-471.
3. История Российская с самых древнейших времен. Глава 45: [фрагмент]; Произвольное и согласное разсуждение и мнение собравшегося шляхетства руского о правлении государственном; Духовная: [фрагменты]; Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах: [фрагменты] // Антология мировой политической мысли. В 5 т. Т. 3. Политическая мысль в России: Х – первая половина XIX в. / отв. ред. В.Н. Шевченко. – Москва: Мысль, 1997. – С. 404-417.
4. Наказ В.Н. Татищева комиссару Уктусского и Алапаевского заводов Т.М. Бурцову об устройстве заводских школ; Инструкция учителю арифметической школы Кунгура Дмитрию Одинцову о порядке школьного преподавания; Заводской устав; Учреждение, коим порядком учителя русских школ имеют поступать // Антология педагогической мысли. В 3 т. Т. 2. Русские педагоги и деятели народного образования о трудовом воспитании и профессиональном образовании / сост. Н.Н. Кузьмин. – Москва: Высш. шк., 1989. – С. 36-48.
5. Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах // Жажда познания. Век XVIII / сост. А. Орлов, Ю. Смирнов. – Москва: Молодая гвардия, 1986. – С. 348-387.
6. Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах // История педагогики в России: хрестоматия / сост. С.Ф. Егоров. – Москва: Академия, 2002. – С. 79-84.
7. Русь Домосковская: история Российская во всей ее полноте. – Москва: Алгоритм, 2013. – 734 с.

Литература о В.Н. Татищеве

1. Акимов, А.Е. Качественный анализ нижегородских известий «Истории Российской» В.Н. Татищева // Памятники истории и культуры Верхнего Поволжья: материалы конференции / [под ред. Ф.В. Васильева]. – Нижний Новгород: [Б. и.], 1991. – С. 46-49.
2. Аникин, А.В. Татищев: дела и мысли // Аникин, А.В. Путь исканий: социально-экономические идеи в России до марксизма / А.В. Аникин. – Москва: Политиздат, 1990. – С. 52-56.
3. Астраханский, В.С. Василий Татищев – выдающийся просветитель // Библиотека. – 2002. - № 1. – С. 84-87.
4. Астраханский, В.С. Новое о военной службе В.Н. Татищева в 1706-1708 годах // Вопросы истории. – 1993. - № 11/12. – С. 184-185.
5. Астраханский, В.С. О деятельности В.Н. Татищева // Советская педагогика. – 1987. - № 9. – С. 113-116.
6. Бак, И.С. Экономические воззрения В.Н. Татищева // История русской экономической мысли. Т.1. Ч. 1. IX-XVIII вв. / под ред А.И. Пашкова. – Москва: Госполитиздат, 1955. – С. 385-401.
7. Баландин, Р.К. Василий Татищев // Баландин, Р.К. Великие русские люди: детство и юность / Р.К. Баландин. – Москва: Педагогика-Пресс, 2002. – С. 49-53.
8. Блюмин. Г.З. Русский энциклопедист: [В.Н. Татищев и г. Арзамас] // Арзамас. правда. – 1985. – 9 янв. – С. 4.
9. Блюмин, Г.З. Юность Татищева: повесть / Г.З. Блюмин. – Ленинград: Лениздат, 1986. - 238 с.
10. Буров, А.А. В.Н. Татищев – выдающийся деятель просвещения первой половины XVIII в. // Советская педагогика. – 1961. - № 5. – С. 110-120.
11. Валицкая, А.П. Эстетические идеи «учёной женщины» // Валицкая, А.П. Русская эстетика XVIII в. / А.П. Валицкая. – Москва: Искусство, 1983. – С. 58-62.
12. Валовой, Д.В. Идеи о государственном управлении А.П. Волынского и В.Н. Татищева // История менеджмента: учеб. пособие / под ред. Д.В. Валового. – Москва: Инфра-М, 1997. – С. 31-34.
13. Гагин, И.А. Новейшие оценки «Истории Российской» В.Н. Татищева // Вопросы истории. – 2008. - № 10. – С. 14-23.
14. Галактионов, А. В.Н. Татищев / А. Галактионов, П. Никандров // Галактионов, А. Русская философия IX-XIX вв. / А. Галактионов, П. Никандров. – Ленинград: ЛГУ, 1989. – С. 73-82.
15. Грушкин, А.И. Публицистика Петровской эпохи: [о сочинении Татищева «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ»] // История русской литературы. Т. 3. Литература XVIII века. Ч. 1. – Москва; Ленинград: АН СССР, 1941. – С. 91-95.
16. Добрушкин, Е.М. Судьба первого сочинения по русской истории // Литература и ты: сб. Вып. 5 / ред.- сост. Е. Калмыкова. – Москва: Молодая гвардия, 1973. – С. 181-186.
17. Жигулина, Н.А. Василий Никитич Татищев (1686-1750) / Н.А. Жигулина, Н.А. Кондрашов // Русская речь. – 1986. - № 2. – С. 84-90.
18. Иванов, А.Н. Василий Никитич Татищев // Люди русской науки. [В 4-х кн. Кн. 2] / под ред. И.В. Кузнецова. – Москва: Гос. изд-во физ.-мат. лит., 1962. – С. 306-316.
19. Иофа, Л.Е. Василий Никитич Татищев // Отечественные экономико-географы XVIII-XX вв. / под ред. Н.Н. Баранского [и др.] – Москва: Учпедгиз, 1957. – С. 78-85.
20. Исаев, И.А. Политическая доктрина В.Н. Татищева // Исаев, И.А. История политических и правовых учений России XI-XX вв. / И.А. Исаев, Н.М. Золотухина. – Москва: Юрист, 1995. – С. 173-179.
21. Каменский, А.Б. Г.-Ф. Миллер и наследие В.Н. Татищева // Вопросы истории. – 1987. - № 12. – С. 154-158.
22. Каменский, А.Б. Татищев // Исторический лексикон. XVIII в. / сост. С.С. Илизаров [и др.]. – Москва: Знание, 1997. – С. 653-656.
23. Ключевский, В.О. В.Н. Татищев // Ключевский, В.О. Неопубликованные произведения / В.О. Ключевский. – Москва: Наука, 1983. - С. 124-129.
24. Кондратенко, Е.В. В.Н. Татищев: приглашение к разговору // Педагогика. – 2001. - № 7. – С. 73-80.
25. Кондрашов, Н.А. Лингвистические взгляды В.Н. Татищева // Вопросы языкознания. – 1983. - № 2. – С. 81-89.
26. Краснобаев, Б.И. «Учёная дружина». Предтечи просветительства // Краснобаев, Б.И. Очерки истории русской культуры XVIII века / Б.И. Краснобаев. – Москва: Просвещение, 1987. – С. 18-20.
27. Кузьмин, А.Г. Был ли В.Н. Татищев историком? // Русская литература. – 1971. - № 1. – С. 58-64.
28. Кузьмин, А.Г. Политические и правовые взгляды В.Н. Татищева // Советское государство и право. – 1982. - № 9. – С. 101-110.
29. Кузьмин, А.Г. Татищев / А.Г. Кузьмин. – Москва: Молодая гвардия, 1987. – 368 с.
30. Кучкин, В.А. Основание Москвы в освещении «Истории Российской» В.Н. Татищева // Древняя Русь. – 2009. - № 4. – С. 24-32.
31. Лихачев, Д.С. Можно ли включать «Историю Российскую» Татищева в историю русской литературы? // Русская литература. – 1971. - № 1. – С. 64-68.
32. Мамаева, Ю.А. Деятельность В.Н. Татищева в области просвещения // Дискуссионные вопросы российской истории / АГПИ. – Арзамас: АГПИ, 1998. – С. 29-32.
33. Мамаева, Ю.А. В.Н. Татищев (1686-1750) // Историография истории России до 1917 года. В 2 т. Т. 1 / под ред. М.Ю. Лачаевой. – Москва: Владос, 2003. – С. 102-116.
34. Милюков, П.Н. Первая теоретическая защита «светского жития», выставленная Татищевым // Милюков, П.Н. Очерки по истории русской культуры. В 3 т. Т. 3 / П.Н. Милюков. – Москва: Прогресс, 1995. – С. 212-224.
35. Павленко, Н. Василий Никитич Татищев – зачинатель исторической науки в России // Наука и жизнь. – 1992. - № 9. – С. 68-75.
36. Перевезенцев, С. «Вольнодумство, пагубное благоустройству» // Молодёжь. Религия. Атеизм. Вып. 4 / [сост. М. Ганичева]. – Москва: Молодая гвардия, 1988. – С. 191-209.
37. Плеханов, Г.В. В.Н. Татищев // Плеханов, Г.В. Об атеизме и религии в истории общества и культуры / Г.В. Плеханов. – Москва: Мысль, 1977. – С. 96-113.
38. Покровский, Н.Н. Историограф Татищев и уральские кержаки // Покровский, Н.Н. Путешествие за редкими книгами / Н.Н. Покровский. – Москва: Книга, 1984. – С. 53-67.
39. Пронштейн, А.П. В.Н. Татищев и начало научного источниковедения в России // История СССР. – 1986. - № 3. – С. 81-97.
40. Птуха, М. Идеи экономической географии // Птуха, М. Очерки по истории статистики XVII-XVIII веков / М. Птуха. - Москва: ОГИЗ, 1945. – С. 278-280.
41. Рыбаков, С.В. В.Н. Татищев в зеркале русской историографии // Вопросы истории. – 2007. - № 4. – С. 161-167.
42. Стефанович, П.С. «История Российская» В.Н. Татищева: споры продолжаются // Отечественная история. – 2007. - № 3. – С. 88-96.
43. Татищевские чтения: материалы Всерос. науч. конф. 10-11 окт. 2002 / [отв. ред. А.Э. Лившиц]. – Тольятти: Тольятинский гос. ун-т, 2002. – Из содерж.: Пихоя, Р.Г. Как Василий Никитич Татищев древние книги на Урале искал. – С. 10-16; Аксенов, А.И. В.Н. Татищев и русская генеалогия в XVIII в. – С. 17-20; Дорджиева, Е.В. Роль В.Н. Татищева в ограничении ханской власти в Калмыкии в 1741-1745 гг. – С. 61-65.
44. Тепер, Е.М. Василий Никитич Татищев / Е.М. Тепер [и др.] // История государства Российского: Жизнеописания. XVIII век / авт.-сост. Е.М. Тепер [и др.]. – Москва: Кн. палата, 1996. – С. 193-200.
45. Феофанов, Ю. «Все звания писать по-русски». Начальник «Каменного пояса» Василий Татищев // РФ сегодня. – 2008. - № 1. – С. 62-63.
46. Шакинко, И.М. В.Н. Татищев / И.М. Шакинко. – Москва: Мысль, 1987. – 126 с.
47. Шакинко, И.М. В.Н. Татищев как государственный деятель // Вопросы истории. – 1975. - № 4. – С. 125-138.
48. Шанский, Д.Н. Историческая мысль // Очерки русской культуры XVIII в. [В 4 ч.] Ч. 3 / под ред. Б.А. Рыбакова. – Москва: МГУ, 1988. – С. 131-136, 172-173, 175.
49. Шкуринов, П.С. Философские и историко-теоретические взгляды Василия Татищева // Шкуринов, П.С. Философия России XVIII века / П.С. Шкуринов. – Москва: Высш. шк., 1992. – С. 90-95.
50. Шмидт, С. Зодчий наук // Родина. – 1989. - № 3. – С. 53-55.
51. Юхт, А.И. В.Н. Татищев и Академия наук // Вопросы истории. – 1986. - № 11. – С. 39-51.
52. Юхт, А.И. В.Н. Татищев и экономическое развитие России в 1-ой пол. 18 в. // История СССР. - 1986. - № 3. – С. 81-97.

Стихотворения, посвящённые В.Н. Татищеву

1. Британишский, В. Татищев // Британишский, В. Движение времени / В. Британишский. – Москва: Совет. писатель, 1985. – С. 20.
2. Мельников, И. Татищев // Мельников, И. Забытый секрет мирозданья / И. Мельников. – Тольятти: Лит. агентство В. Смирнова, 2011. – С. 204.
3. Радашкевич, А. Рассказы бабушки. Татищев // Новый мир. – 2005. – № 6. – С. 84.

Биография. В.Н. Татищев был многогранен в своей жизнедеятельности. Он не был профессиональным историком, но ему были близки этнографические и археологические сюжеты. Татищев обладал глубокими познаниями в географии и горном деле. Его называли математиком, естествоиспытателем, лингвистом, юристом. Просвещенный деятель и талантливый администратор, свой главный след в отечественной культуре он оставил, однако, благодаря историческим и публицистическим трудам. Татищев происходил из захудалого рода смоленских дворян, но он получил хорошее домашнее образование и в 1704 г. поступил на военную службу. Развивая умения и таланты, в ходе своей деятельности Татищев был замечен Я. Брюсом, генерал-фейцмейхером, а в дальнейшем президентом Берг и Мануфактур коллегий. Татищев участвовал в сражениях во время Северной войны, был ранен под Полтавой. Сам Петр I поздравил его «быть раненным за Отечество». В ходе военной кампании, по поручению Брюса, Татищев совершил ряд поездок за границу, где не только выполнял приказы царя, но и повышал свое образование.

В 1720-1721 гг. и 1734-1737 гг. Татищев возглавлял горнозаводскую промышленность

Урала. В регионе он развернул свою деятельность по строительству школ и библиотек, которые после его смерти просуществовали без коренных изменений 158 лет.

После смерти Петра I Татищев оставался сторонником самодержавной власти, с которой связывал силу и могущество России. В 1730г. он принял активное участие в отражении попыток «верховников» (членов Верховного тайного совета) ограничить власть новой императрицы Анны Ивановны. Несколько лет Татищев был губернатором Астрахани, где занимался решением экономических и национальных вопросов, после чего переехал в свое родовое имение Болдино под Москвой. Здесь он продолжил свои научные изыскания и провел последние годы жизни.

Основы мировоззренческой концепции. Исторические воззрения Татищева проникнуты идеями рационализма и практицизма.Он стремился убедить как представителей власти, так и отдельных лиц в необходимости ипользе исторических знаний. Сам он объяснял понятие «история» как «слово греческое, тосамое значит, что у нас деи или деяния». При этом он впервые делает попытку объяснитьпричины происходивших событий, подчеркивая, что «ничто само собою без причины ивнешнего действа приключиться не может», тем самым указывая на существующиезакономерности в развитии народов. В «Предъизвесчении» (предисловии) к «ИсторииРоссийской» Татищев упоминал имя X. Вольфа как человека, на идеи которого он опиралсяпри написании своего труда. В «Истории Российской» он писал о необходимости знанияистории представителями различных профессий. Она нужна богослову, юристу, медику,политику, военачальнику и др., так как всем им необходимо «древнее знание» по своимспециальностям. Нравственная роль истории заключается в том, что она свидетельствует«как добродетель постоянно вознаграждалась, порок наказывался». Этим утверждениемТатищев указывал, что знание истории нужно, прежде всего, для понимания и осознания

будущего.

История человечества есть ни что иное, как развитие человеческого разума - «всемирного умопросвесчения». Исходя из этого, Татищев выделил три ступени в развитии человечества. В 1733г. свои взгляды Татищев обстоятельно изложил в философском произведении «Разговор двух приятелей о пользе наук и учили», где обосновал свое видение истории человечества и становление процесса научного знания. Татищев сравнивал развитие человечества с развитием человека: «како разделяете состояние всего мира на станы младенческий, юношеский и протчее». В разных формах такое представление будет распространено в науке вплоть до XX в. У Татищева же оно имеет определенное своеобразие, навеянное духом Просвещения. Более краткую характеристику каждого этапа Татищев привел в «Предъизвесчении» к «Истории Российской».

Первый шаг к «всемирному умопросвесчению» - это есть «обретение букв, благодаря которым человек смог сохранить в своей памяти произошедшие события. Данный этап Татищев определяет как младенчество. Эпоха младенчества - это время до письменное, когда люди жили по естественному закону. В этот период истории они как «...младенец без речения другим и ближним себе своего мнения и желания изобразить и... разуметь, ниже... в памяти для предбудущей пользы сохранить может...». Тогда все держалось одной только памятью. Но она не у всех была одинаково «твердая и со временем мало кто мог сохранить в ней правила и законы, которые остались от предков. Татищев считал, что младенчество начиналось в условиях непосредственного общения с Богом. И хотя Бог заботился о тех, кто живет на земле, сам человек не становился от этого лучше, так как не было письменности, и из-за ее отсутствия «...мало им такое наставление помогало и большая часть ослепяся буйством, в невежество суеверия впали, сквернодейства и свирепости, яко же протчие самим вредителъные обстоятельства и поступки за благополучие и пользу почитали».

Юность, второй этап в развитии человечества, связывалась у Татищева с пришествием Христа. Дохристианский мир погряз в «мерзости» языческого кумирослужения. Учение же Христа принесло с собой не только душевное спасение, но и прежде всего благодаря этому «все науки стали возрастать и умножаться, идолопоклонничество и суеверие исчезать». Но на этом этапе развития можно увидеть препятствие в распространении знаний, причиной которого становится церковь, устраивавшая гонения на науку, мешая в распространении знаний посредством сжигания рукописных книг.

«Мужеский стан» является третьей ступенью развития. Свое начало она берет с «обретения теснения книг», так как книгопечатание открыло миру свет на многие вещи и принесло человечеству огромную пользу. Ученый, рассматривая этот этап, стремился в дальнейших своих изысканиях уделить должное внимание положению дел в России. И в связи с этим отмечал, что сейчас из-за отсутствия в России вольного книгопечатания и вольного «книгопродавства» «...наукам нуждным распространяться не возможно, и из древних, полезных нам письменные книги распродадут, что оных впредь знать не будут».

У Татищева сложился «прямолинейный» вариант концепции поступательного «восходящего» хода истории. Сам прогресс он связывал с развитием научных знаний и представлений, а не с развитием социально-экономических отношений. Решающим критерием в данной периодизации служило идейное развитие общества, истории и его культуры.

В предложенной Татищевым классификации наук история была отнесена к «полезным» вместе с письмом, грамотой, красноречием, греческой риторикой, иностранными языками, математикой, геометрией, механикой, оптикой.

Развивая идеи о «естественном праве» и «общественном договоре», Татищев строит свое учение о государстве и политическом устройстве общества. Основой общественного строя является естественный закон, заложенный самой природой человека. Сам человек «недостаточен», поэтому ему необходимо «сообчество». Таким сообществом первоначально будет семья. По мере развития отношений семья перерастает сначала в род, затем в род с усложненной структурой, город-государство и монархическое государство. Татищев предложил классификацию форм правления, существовавших в мировой истории. Он выделил монархию - правление «...единовластное, как то Россия, Франция, Дания, Гишпания и прочие... единым государем правится». Другая форма правления - это «аристократия, или избранными неколиками персонами, как видим веницианское правление». Следующая форма - «демократия, или общенародное, когда общества... от себя выбирая, определяют, как то Галандия, Швейцария и многие малые республики». Выбор формы правления, по мнению Татищева, определяется географическими факторами. В основе лежит территория, естественная ее защита (например, островное положение государства, защита в виде гор), соседи. «Великие же и от соседей небезопасные государства, без самовластного государя быть и в целости сохраниться не могут» - так Татищев обосновывал изначальное становление монархии в России. Он прослеживал формирование и развитие единодержавия на различных исторических примерах, следуя хронологии событий. Исследователь констатирует, что как только «сделалась аристократия», то «государство... в такое бессилие» пришло. При сильном же правителе (например, Владимире I) Русь «в славе, чести и богатстве непристанно процветала и в силе умножилась». Для большей убедительности своих доводов Татищев приводил примеры из мировой истории. Ассирия, Египет, Персия, Рим и другие государства были прочны до тех пор, пока сильной являлась власть монарха. В России, по мнению Татищева, наиболее приемлемой формой правления являлась монархия, так как в родном отечестве он «видит и низкий уровень просвещения, и сепаратизм отдельных областей, преодолеть который в состоянии только сильная центральная власть», видевшаяся ему «в форме единовластия». Сам Татищев принимал активное участие в событиях 1730 г., где выступил в стане «мятежников», но позднее под давлением «монархистов» принял их сторону. При Елизавете Петровне им была написана повествующая о недавних событиях записка «Произвольное и согласное рассуждение... о правлении государственном», в которой Татищев, подчеркивая преимущества единодержавия, выдвигал предложения конституционного характера. Он предусматривал создание «Внешнего правления», состоящего из 21 человека, и «другого правительства», включавшего 100 человек, как прообраз парламента для занятий «делами внутренней экономики». Татищев понимал необходимость использования и опоры на опыт и произведения предшественников. В своей работе он активно использовал материалы и дела «российских древних государей и народов касающиеся», находившиеся в российских архивах и библиотеках других государств. Из произведений иностранных авторов Татищев широко использовал материалы «Кромерова о Польше, Гельмольднева и Арнольдовна о славянах, Плиниева География, Кирхеровы примечания о татарской хронологии» и др.

Хотя первое место Татищев отводит изучению отечественной истории, он отмечал, что знание иностранной истории необходимо. Во-первых, потому, что иначе «своя не будет ясна и достаточна». Во-вторых, знания «о других государствах, в каком состоянии находятся, с кем в какую перемену пришло и в каком состоянии находятся, с кем когда прение или войну о чем имели, какие договора о чем поставлено и утверждено» важны как для правителя, так и каждого образованного человека.

Исторические источники Татищев подробно описал различные исторические источники, которые он собирал вовремя своих поездок за границей и по России. Он не только констатировал фактсуществования того или иного манускрипта, но и описывал местонахождение списка, времяи место приобретения и хранения. Исследователь также разграничивал найденные ииспользуемые в работе исторические источники по их профилю и назначению, выделялвнешние; признаки материала: стиль и язык написания, что помогло ему датировать времяпоявления источника.

Ученый переписывал, систематизировал материал, который тщательно собирал во время всех своих поездок и выполнения служебных поручений. Все исторические источники Татищев распределил на 4 категории «по верности сказанного», т.е. по степени их достоверности: 1) автор - участник, описываемых событий; 2) автор - современник происходившего; 3) автор - писал позже, но на основе документов; .4) автор - соотечественник, хорошо знающий язык, а не иностранец.

Работая над «Историей Российской»; Татищев столкнулся с трудностями, одной из которых был сбор исторических источников. Он неоднократно выступал с предложением в АН (Академии Наук) приступить к собиранию рукописных источников и сообщал по этому поводу библиотекарю-Академии наук И.Д. Щумахеру: «мое предложение о собрании манускриптов не бесполезно, быть может, и чем ранее оное начнется, тем более собрать можно», так как «за продолжением времени многое нечаянно гниет, которого после сыскать не можно». Татищев также высказывал мысль о том, что успешное исследование истории России невозможно без широкого издания исторических источников. Татищев подготовил проект публикации некоторых исторических памятников, о котором он сообщил И.Д.Шумахеру в письме от 14 января 1740г.: «В собрании русских древностей сообсчить...русских есче не печатано и для того можно сие за первую часть почесть... II часть может духовные великих князей зделать, в III некоторые старинные грамоты, в IV соборы, бывшие в Руси».

Татищеву постоянно требовались новые источники для написания своих произведений. В этом же письме Татищев указывает на необходимость прислать ему старый киевский летописец «имянуемого Феодосиева», описания шведских авторов, «яко Руфбека и Шифера», финские «гистории на латинском и шведских языках». Упоминая о бунте 1682 г., ученый отмечал, что в его распоряжении находятся два произведения об этом событии - графа Матвеева и старца Медведева. При этом ученый подчеркивает информационную значимость работы последнего, так как в «оной все надлежащие документы собраны».

Татищев собирал и хранил у себя рукописи, необходимые ему для работы. Это и «История Курбского о Казанском походе...; Попова, архимандрита Троицкого монастыря, от царствования царя Иоанна II до царя Алексея Михайловича; О Пожарском и Минине, о

польских временах...; Сибирская история...; Истории, написанные по-татарски» и др. Многие источники имелись у ученого не в единственном экземпляре и варианте (в частности, история о казанском походе наличествовала у Татищева не только под авторством А. Курбского, но и как произведение неизвестного автора). Татищев не копировал и переписывал древние источники, а стремился к их критическому осмыслению. Многие документы, используемые Татищевым в работе над «Историей Российской», не дошли до последующих поколений ученых и, скорее всего, навсегда утеряны для науки. Уже в XIX в. возникает дискуссия по поводу так называемых «татищевских известий». Ставилось под сомнение определение Татищева как историка па том основании, что он использовал источники, до нас недошедшие. Его работа в этом случае признавалась очередным летописным сводом, автор которого приукрашивал текст, изменял смысл, включал недостоверные сведения. Отсутствие сведений и материалов, подтверждающих правоту и достоверность сведений автора «Истории Российской», расценивается исследователями как преднамеренная компиляция.

Начиная с А. Шлецера историки, среди которых был и Н.М. Карамзин, обвиняли Татищева в недобросовестности. Многие авторы забывали о том, что добросовестность и достоверность его сведений не одно и то же. В настоящее время дискуссия по поводу «татищевских известий» продолжается, но при любой точке зрения «Историю Российскую» необходимо рассматривать как важный исторический труд, не забывая о критическом подходе к нему, как, впрочем, и к любому другому историческому произведению.

В своем исследовании Татищев производил тщательный критический отбор материала, в том числе и летописного. Поэтому мы связываем с его именем важный опыт критического анализа источников. Татищев обратил особое внимание на русское летописание, сам занимался поиском и перепиской летописей. В 1735 г. И.Д. Шумахер получил от него Новгородскую летопись, которую обещал напечатать. Летопись представляла для Татищева большой научный интерес, так как позволила ему заполнить «многие места в истории», «родословия князей» и «хронологии», высказать предположение, что в Древней Руси не существовало единой системы при составлении летописных известий. Каждый князь отдельной земли, каждый монастырь вел свой собственный летописный свод, с наиболее выгодной для себя позиции. Татищев использовал недошедшие до нас летописные материалы, например Раскольничий летописец, а также летописец Южной Руси - Галицинский манускрипт. Тем самым ученый указывал на существование не только центрального, но и местного летописания. Татищев черпал сведения в архивах Казани, Астрахани, Сибири. Многие документы находились в библиотеках частных лиц, и доступ к ним для Татищева не всегда был открыт. Сам Василий Никитич в «Предъизвесчении» сетовал на то, что не может сослаться в своей работе на источники, «кроме находясчихся в постоянном государственном книгохранилище и монастырях». Ученый использовал гораздо более широкий круг источников, чем его предшественники.

Отдельные главы его произведения повествуют об Иоакимовской летописи - «О истории Иоакима епископа Новгородского» (глава 4), «Несторе и его летопися». Так Татищев не только сохранил описание Иоакимовской летописи, но и дал ей критическую оценку, в частности отмечал «сходство ее с польскими авторам».

Татищев обработал произведения иностранных авторов, содержащих сведения по русской истории: «Для изъяснения русской истории... потребно паче всех польские и древние шведские гистории». Изучая произведения зарубежных авторов, Татищев неоднократно сталкивался с проблемой переводов. Сам он сетует в письме, направленном в АН (Академию Наук) от 22 ноября 1736 г., что интересующие и необходимые ему иностранные истории «на таких языках писаны, которых не всяк руской разумеет». Для этого Татищеву требуются переводчики, которых «...при Академиии... на то способнейших... не оскудевает».

В иностранных источниках много «недоразумений» по российской истории. Об этом он писал К.Г. Разумовскому в 1747 г.: «Ноне я, получа из Немецкой земли новоизданные книги исторические, в которых много касается России, желая из оных нечто к сочиняемой мной истории почерпнуть, но, читая с великою досадою, великие неточности нахожу, а паче клеветы бесстыдные горечь наносят». Ученый выявил «многие лжи и злобные поношения и клеветы» и «колико возможно оные неправности обличить и темности изъяснить».

«Европейские историки о многих древностях правильно знают», но «сказать бес читания наших не могут», - в этом Татищев был убежден. К созданию «Истории Российской» его

подтолкнуло не только «написание географии», но и иностранное «невежество» и «незнание».

Татищев обратил внимание на такие исторические источники, как «древние церковные истории». Интерес к церковной литературе объясняется тем, что, находясь на Урале в качестве начальника горнозаводской промышленности региона, он наблюдал распространение учения «старо или паче пустоверцев». Для этого как раз и необходимо издание «древних церковных гисторий», которых «большей части на руском языке нет, а некоторые переведены, да или не совсем исправно, или темно и невразумительно».

М.Н. Тихомиров в своей классификации исторических источников, используемых Татищевым в работе, выделял летописи, древние сказания, сочинения различных исторических деятелей, биографии, а также «браки и коронования».

«История Российская» В 1719 г. Петр I специальным объявлением в Сенате «определил» Татищева к«землемерию всего государства и сочинению обстоятельной российской географии с ландкартами». Приступив к изучению географической науки, Василий Никитич пришел квыводу, что «нельзя написать географию России без знания ее истории». Работа понаписанию труда по родной истории с начала 1720-х гг. становится главным делом жизни.Итогом явилась «История Российская».

В послании к К.Г. Разумовскому (президенту Академии наук в 1746-1765 гг.) от 24 августа 1746 г. ученый писал: «...я чрез 25 лет трудяся о собрании весьма всем нужной и полезной обстоятельной русской истории», В более раннем письме к И.И. Неплюеву от 31 декабря 1743 г. Татищев отмечал, что «...о сочинении обстоятельной древней истории и географии чрез 23 года... тружуся».

Взявшись за написание труда, Татищев ставит перед собой несколько задач. Во- первых, выявить, собрать и систематизировать материал и изложить в соответствии с летописным текстом. Во-вторых, объяснить смысл собранного материала и установить причинную связь событий, сопоставить русскую историю с западной, византийской и восточной.

Работа Татищева по написанию «Истории Российской» шла довольно медленно. Приступив к изучению и сбору материалов в 1721 г., ученый в ноябре 1739г. представил в

АН «Предъизвесчение гисторий руской», написанное на древнем наречии.

Прибыв в 1739 г. в Санкт-Петербург, Татищев многим показывал свою «Историю Российскую», «требуя к тому помосчи и разсуждения, дабы мог что пополнить, а невнятное изъяснить». Работа Татищева не встретила одобрения. Сопротивление оказали духовенство и иностранные ученые. Концепция ученого и для тех и для других была неприемлемой. И, как он с горечью отмечал в своем «Предъизвесчении», «явились некоторые с тяжким порицанием, якобы я в оной православную веру и закон... опровергал». «Порицания» в адрес ученого вызывало толкование сюжетов из истории церкви. Его обвиняли в вольнодумстве. Тогда Татищев отправил свою «Историю Российскую» новгородскому архиепископу Амвросию, прося его «о прочитании и поправлении». Архиепископ не нашел в работе Татищева «ничего истине противнаго», однако просил его сократить спорные моменты: «... о апостоле Андрее, о владимирском образе Пресвятыя Богородицы, делах и суде Константина митрополита, о монастырях и училисчах, о новгородском чуде от образа Богородицы знамениа». Обескураженный нападками со стороны церкви и не чувствуя поддержки со стороны АН, Татищев не решился протестовать открыто. Не только поднятые им вопросы церковной истории послужили поводом для отторжения труда, но и главенство в АН иностранных ученых, преимущественно немцев по происхождению.

«Предъизвесчение» Татищева является не только предисловием к его «Истории Российской», но и изложением важнейших мировоззренческих основ. Он предложил свою

периодизацию истории Отечества. Первый период охватывает события с 862 по 1238 г. и посвящен описанию деятельности русских князей. Время с 1238 по 1462 г. является вторым периодом. Следующий описываемый этап в истории - это 1462-1577 гг. так и остался незакопченным в изложении Татищева.

«История Российская» Татищева состоит из 5 книг, которые включают в себя 4 части.

Первая книга Татищевым разделена на две части. Первая часть целиком посвящена характеристике и истории различных пародов, населявших Восточно-Европейскую равнину в древности. В отдельных главах он говорит о «сорматах, скифах, гетах, готах, болгорах, торках, половцах, печенегах, уграх, обрах, роксоланах» и др. В этой части содержится информация о становлении представлений у разных народов. Разные представления о течении времени, продолжительности и начале года вызывали расхождения, по мнению Татищева, в русских «манускриптах», когда «одно дело в разных годах положено». Он учитывал возможность серьезных разногласий в датировке событий.

Вторая часть книги посвящена древней истории Руси. Ее рамки охватывают 860-1238

гг. Особое внимание в ней уделено вопросу о роли варяжского влияния на развитие и становление древнерусского государства. В 17 главе «Из книг северных писателей, сочиненное Сигфридом Беером» дан пересказ статьи Г.З. Байера, напечатанный в научном

сборнике «Комментарии Санкт-Петербургской Академии наук», издававшемся АН. Вопрос о варягах явился одним из наиболее спорных у Татищева. Норманнистские взгляды Байера находились в противоречии с татищевской точкой зрения. По мнению Байера, государство славянам было принесено Рюриком и его товарищами, которые его и создали. Вследствие этого уровень развития славян был гораздо ниже, чем у варягов, выходцев из Пруссии. Сам Татищев в главе 31 «Варяги, какой народ и где был» (первой части) рассматривал возможное происхождение имени варягов. При этом автор отмечает, что о сем народе русские древние историки нередко упоминают». Татищев подчеркивал факт долгого правления варяжской

династии «от 862 года по 1607 год». Он не подвергает сомнению существование Рюрика и

считает его родоначальником русских князей. Сомнение у ученого вызывали известия,

указывающие на место обитания этого народа. Сравнивая различные летописные сведения, а также апеллируя к мнениям иностранных исследователей, Татищев приходит к выводу о том, что «пришествие их является из Финляндии», а значит, начало они свое берут «от королей или князей финляндских».

Отмечал Татищев и то, что в русских хрониках и летописях отсутствуют указания на происхождение рода Рюриков «от прусов и царей римских». Известия о происхождении русских князей «от цесаря Августа произшествие» он почитал за «скаску», так как у Августа после смерти не осталось ни одного наследника, так же как и у его брата. Приводимые Татищевым факты в защиту финского происхождения Рюрика сводятся к следующему: во-первых, у финнов, как и руссов, «видный цвет волос их... рыжих». Во-вторых, при древнем финском городе Абове (вероятно Татищев имеет ввиду город Або).есть место под названием «Русская гора, где... издавна жили руссы». В качестве аргумента финского происхождения варягов Татищев рассматривает этимологию их имени. Сами шведы трактовали название варяг как «варг», т.е. «волк». В то время именно так называли разбойников, которые пиратствовали на море. Это наименование было «не сусчественное Швеции», но могло принадлежать и финнам, так как «разбойников волками едва не всюду» звали. Хотя Татищев уделял внимание «варяжскому вопросу», но их роль в становлении древнерусского государства считал незначительной, отводя им около 40 страниц. Татищев критически отнесся к различным версиям о происхождении Рюрика и высказывал свою точку зрения. Стоит отметить и то, что Татищев пытался объяснить ошибки Байера тем, что ему «русского языка, следственно руской истории, недоставало», а также тем, что он использовал при написании статьи «неисправной» «Степенной книги» (литературный исторический источник второй половины XVI в.), которую «переводивший ему не умел порядочно изъяснить». Татищев подчеркивал «пристрастность» Байера, который выводил начало рода Рюрика из Пруссии.

Татищева интересовала проблема происхождения славян и их имени. В 33 главе первой части «Славяне от чего, где и когда названы» он приводит различные точки зрения из Степенной новгородской книги, сведения иностранных «писателей», «польских авторов». Суть представленных мнений сводилась к выведению происхождения славян от различных библейских персонажей, таких, как Афет, Скиф, Мосох. Но Татищев очень осторожно подходил к вопросу выведения названий народов подобным образом, так как это не всегда согласовывалось с дальнейшими дошедшими до него источниками. Словесное толкование названия привело Татищева к выводу, что предками славян являлись греческие амазонки. Он полагал, что имя славян имеет греческое происхождение и звучит как «алазоны» и в переводе означает «блестящие» или «славные». Но постепенно их название изменилось на «амазонки».

Во второй, третьей и четвертой частях «Истории Российской» Татищев ведет свое повествование в хронологическом порядке. Наиболее законченный вид имеет вторая часть

произведения. Дело в том, что Татищев не только написал ее на древнем наречии, но и переложил на современный ему язык. Это, к сожалению, не было сделано с последующим

материалом. Данная часть знаменательна еще и тем, что в дополнении I к ней Татищев составил примечания, где дает комментарии к тексту, которые составляют приблизительно пятую часть написанного. Татищев так и не довел четвертую часть своего произведения до запланированных временных рамок (1613 г.), закончив повествование 1577 г. Хотя в личном архиве Татищева были обнаружены материалы о более поздних событиях, например о царствовании Федора Иоановича, Василия Иоановича Шуйского, Алексея Михайловича и др.

Работая над «Историей Российской» Татищев понимал, что «неудобно в древней истории все одному изследовать». Поэтому он обратился за помощью к П.И. Рычкову, видному историку, географу, экономисту того времени. Ученый послал ему «из первой части... истории главу 18» и просил «оную разсмотря погрешности исправить, недостатки дополнить и колико заблагоразсудите, яснейшею и полнейшую зделав, ко мне прислать...». Глава «о татарах» была отправлена Рычкову не случайно, так как в это время он являлся асессором оренбургской канцелярии и, так же как и Татищев, собирал материал о живущих на территории края народах. Ко всему прочему, Татищев полагал, что Рычкову «большему о том известно». Рычков отнесся с большим интересом к работе Василия Никитича.

Уединившись в своем имении Болдино после многочисленных скитаний и ссылок, Татищев продолжает целеустремленно работать над написанием «Истории Российской». К концу 1740-х гг. относится решение Татищева начать переговоры с АН об издании своего произведения. Большинство членов Петербургской АН было настроено благожелательно. Это объясняется изменением общей ситуации в стране. К власти пришла Елизавета Петровна. Национальная наука в ее лице обрела государственную поддержку.

Историческое значение работ Татищева. В «Истории Российской» Татищев делает упор на политическую историюгосударства, а социально-экономические и культурные факторы остаются за рамкамиисследования. Развитие истории у Татищева связано с деятельностью конкретныхисторических личностей (князей, царей). В описываемый период времени подобный подходбыл характерен не только для русских исследователей, но и для европейской науки в целом.

Хотя Татищев и стремился установить причинно-следственную связь событий, но она сводилась к описанию тех или иных исторических личностей, а, следовательно, к их воле. Это делает произведение одним из наиболее значимых в становлении исторической науки в России в первой половине XVIII столетия. Мы наблюдаем прагматический подход в изложении материала. С точки зрения рационалиста и прагматиста Татищев являлся родоначальником исторической науки в России. «Историю Российскую» Татищева использовали как основу для своих произведений М.В. Ломоносов, Г.Ф. Миллер, И.Н. Болтин и др.

Благодаря Татищеву до нас дошли такие исторические источники, как «Русская Правда», Судебник 1550г., «Степенная книга». Они были опубликованы после смерти Татищева благодаря усилиям Миллера.

Своими изысканиями Татищев положил начало становлению исторической географии, этнографии, картографии и ряда других вспомогательных исторических дисциплин. В ходе научной и практической деятельности Татищев все глубже осознавал необходимость исторических знаний для развития России и стремился убедить в этом «власть имущих». По мнению Н.Л. Рубинштейна, «История Российская» В.Н. Татищева «подвела итог предшествующему периоду русской историографии... на целое столетие